Свесившись через перила, Бишоп почувствовал, что его силы теперь окончательно иссякли. Он ни о чем не мог думать больше, не мог рассуждать; желание немедленно опуститься на пол стало единственным и почти неодолимым. Но доносившиеся снизу крики стали громче, по каменным ступеням загрохотали шаги. И Бишоп опять увидел обращенные к нему лица, временами исчезавшие во мраке, и ползущие по перилам руки — сражение с жильцами закончилось, и толпа снова поднималась наверх. Чья-то рука оттащила Бишопа от перил к лесенке, ведущей на крышу. Джессика взмолилась, чтобы он поднялся в укрытие. Ее измученное лицо было мокрым от слез.
— Сначала вы, — сказал он.
— Быстрее! — донесся из люка голос Эдит. Толпа уже преодолевала последний пролет лестницы, и самые крепкие бежали довольно резво. Свет фонаря странным образом потускнел, как будто ночная тьма надвигалась сюда вместе с ними.
Джессика не мешкая взобралась на лесенку и скрылась в отверстии. Бишоп подпрыгнул с отчаянием загнанного зверя и заставил свои ватные ноги проделывать какие-то движения, карабкаясь наверх. Кто-то схватил его за лодыжку, и он лягнулся, ободрав каблуком лицо преследователя; тот кубарем свалился на пол. Бишоп перекатился через край отверстия, и люк за ним захлопнулся. Эдит и Джессика упали на крышку, по которой снизу уже барабанили кулаками. К счастью, крышка люка была прочной. Кроме того, они знали, что забраться на лесенку и пытаться открыть люк может только один человек, не больше. Они замерли в полумраке; фонарик тускло освещал подъемный механизм лифта, Эдит и Джессика навалились на крышку люка, полностью выдохшийся Бишоп лежал на спине и пытался совладать с дыханием, Кьюлек — на боку у стены. И каждый из них прислушивался к приглушенным злобным выкрикам, доносившимся снизу, к ударам по крышке люка, ощущая гнетущее присутствие Тьмы, проникшей и в маленькую будку на крыше десятиэтажного дома.
Ветер, словно и он превратился в невидимую враждебную силу, с воем носился за стенами будки. Кто-то по-прежнему зондировал сознание Эдит Метлок, но она упорно сопротивлялась, отказываясь слушать голоса, нашептывающие угрозы. Она в эту минуту думала только о своих друзьях и мысленно воздвигла между ними и Тьмой воображаемую" стену света.
Скоро шум затих и удары по крышке люка прекратились. Приподнявшись на локте, Бишоп задышал ровнее.
— Ушли? — спросил он, не смея на это надеяться.
— Не думаю, — ответила медиум. — Не думаю, что они отступятся, прежде чем получат Джейкоба.
— Но зачем им мой отец? — спросила Джессика. — Вы сказали, что они его боятся. Почему? Что он может им сделать?
— Мне кажется, я близок к разгадке, Джессика.
Все повернули головы на звук слабого, дрожащего голоса Кьюлека. Эдит подняла фонарик и посветила туда, где он сидел спиной к стене, упершись руками в пол, чтобы не упасть. Он как-то странно уменьшился, щеки ввалились, полузакрытые глаза казались сонными. Не в силах подняться на ноги, Джессика быстро подползла к нему на коленях, за ней Бишоп.
Джессика нежно взяла руку отца, погладила его по щеке. Он приподнял веки и попытался улыбнуться дочери. Она прижалась к нему лицом, испытывая страх, причина которого была ей неизвестна; этот страх не имел ничего общего с реальной опасностью, которая им угрожала, и беспокойство о ранах составляло только его часть. Кьюлек хотел что-то сказать, но она прижала к его губам ладонь.
— Не надо, отец. Береги свои силы. Скоро придет помощь, я уверена.
Он дрожащей рукой отодвинул ее руку.
— Нет, Джессика... сегодня ночью... нам никто... не поможет.
— Мы передали сообщение в полицию, Джейкоб, — сообщил Бишоп. — Они постараются к нам приехать.
Кьюлек устало повернул голову в его сторону:
— Они бессильны против этого... страшного явления, Крис. Сражаться с этим... должен каждый человек сам. Но это можно победить. — С каждым словом его голос делался тверже.
— Как, Джейкоб, скажите?
— Прижляк... Прижляк понял, как высвободить зло, заключенное внутри него. В момент смерти он понял, как управлять этим злом. Неужели вы не видите, что его смерть стала чем-то вроде откупоривания сосуда, содержимое которого вышло на свободу? Содержимым была его душа, а его воля оказалась достаточно сильной, чтобы даже после смерти управлять собственной душой.
— Это невозможно!
— Годы, Крис, годы ушли на подготовку его интеллекта к этому финальному моменту. — Кьюлек глубоко вздохнул и закашлялся, согнувшись пополам и содрогаясь всем телом. Когда приступ закончился, они помогли старику сесть, прислонив его спиной к твердой кирпичной стене, и с ужасом заметили, что его губы и подбородок забрызганы кровью. Он перевел дыхание и открыл глаза. — Неужели вы не понимаете? На протяжении долгих лет Прижляк со своими последователями занимался какими-то темными делишками, с помощью которых он накапливал энергию зла, направляя сознания своих коллег в единое русло, и главное, что ему осталось, — это преодолеть барьер жизни.
— И думаете, он знал, что сможет продолжать в том же духе после смерти?
Кьюлек снова закрыл глаза.
— Знал. Это был необыкновенный человек, намного опередивший всех в своем духовном развитии. Он сумел воспользоваться теми участками мозга, о которых мы почти ничего не знаем. Для нас его наука, его сознание остаются тайной; Прижляк разгадал некоторые его секреты.
— Джейкоб прав, — сказала Эдит Метлок. — Они боятся его потому, что он знает правду.
— Но у меня нет ответа! — с горечью воскликнул Кьюлек.
Эдит хотела что-то сказать, но только посмотрела на люк и прислушалась.
— Они еще здесь, — шепотом произнесла она. — Что-то двигают, я слышу скрип.
Джессика и Бишоп подошли и тоже прислушались, стараясь дышать как можно тише. И они не увидели тонкой струйки крови, которая появилась в уголке рта Кьюлека, побежала по подбородку, образуя лужицу на шее и капая ему на грудь. Затем струйка стала шире и полилась с подбородка непрерывным потоком.
Скрип внизу внезапно прекратился, и наступила тишина. Все трое вздрогнули от неожиданности, когда сильнейший удар по крышке люка приподнял ее на несколько дюймов.
— Боже, они решили протаранить его! — ужаснулся Бишоп, снова впадая в панику.
Снизу ударили еще раз, и Бишоп с Джессикой присоединились к Эдит, придавив крышку люка весом своих трех тел. Но крышка все равно продолжала медленно приподниматься.
— Должно быть, они притащили из какой-нибудь квартиры стол и залезли на него. Сейчас, мне кажется, толкают уже несколько человек.
Бишоп взял у медиума фонарик и посветил вокруг в поисках какого-нибудь орудия, которым можно будет встретить того, кто попытается пролезть к ним. В стене будки были маленькие окна и дверь, ведущая на крышу; рядом располагались блоки и мотор лифта. Угрожающе чернело отверстие шахты. Но никаких инструментов — ничего такого, что можно было бы использовать как оружие, — в будке не нашлось. Крышка приподнялась под ними на несколько миллиметров, и в щель просунулся толстый железный прут, чтобы крышку было невозможно плотно закрыть. Бишоп подергал прут, но тот был заклинен намертво. Снизу края крышки обхватили чьи-то пальцы, и давление на крышку стало еще сильнее. Щель еще расширилась, и все они услышали скрежет, производимый каким-то предметом, который просовывался внутрь в качестве дополнительного рычага. Они попытались разжать пальцы того, кто сжимал края крышки, но тот, кто это делал, перехватывал крышку в другом месте. Их мышцы едва не лопались от усилий, но крышка продолжала приподниматься. В щель пролезла чья-то рука и схватила запястье Джессики. Она закричала.
