Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
Оставалось прочитать около сотни страниц, но Шугар Бет закрыла книгу и медленно направилась к воде. Она предполагала, что история закончится восемьдесят вторым годом, когда открылась новая фабрика, но ошиблась. Продолжение составляло еще три главы, и нехорошее предчувствие свернулось тугим узлом в желудке. Может, Дидди — не единственная, о ком следовало бы беспокоиться.
Она вернулась к прежнему месту, села на одеяло и раскрыла книгу.
«В тысяча девятьсот восемьдесят шестом мне исполнилось двадцать два года, и Парриш стал моей нирваной. Местные жители смирились с моими странностями, вопиющими изъянами в преподавании, чужеземным акцентом и непомерными претензиями. Я писал роман, а в Миссисипи любят писателей больше, чем людей любой другой профессии. Впервые в жизни я чувствовал себя среди друзей. И был полностью, абсолютно, блаженно счастлив… пока мой южный Эдем не был разрушен девушкой по имени Валентина.
В восемнадцать она была самым красивым на свете созданием. Смотреть, как она шествует по тротуару к дверям парришской средней школы, было все равно что наблюдать сексуальный артистизм в действии…»
Шугар Бет дошла до конца страницы, пробежала глазами следующую и продолжала читать, задыхаясь, кипя от ярости, дрожа как в лихорадке. Валентина — это она. Он изменил не только ее имя, но и имена остальных, всех, кто учился с ней тогда, но этим, разумеется, никого не одурачишь.
«Валентина была юной вампиршей, после школы запивавшей кровью невинных жертв свои „чикен макнаггетс“. Однако она не казалась мне слишком опасной, пока ограничивалась только плазмой сверстников мужского пола и не начала искать добычу постарше. Меня».
Солнце почти опустилось в воду, и похолодало. К тому времени когда была перевернута последняя страница, Шугар Бет уже дрожала от озноба. Отложив книгу, она свернулась калачиком и подтянула колени к подбородку. Ее история заняла меньше главы, но ощущение было такое, будто каждое слово наколото на коже, совсем как те чернильные татуировки, которые мальчишки от нечего делать накалывали на руках кончиками шариковых стержней, когда уроки казались невыносимо скучными. Там уместилось все: ее эгоизм, лживость, интриги, — и все это выставлено на обозрение и суд людей.
Стыд жег изнутри. Стыд и гнев. Он знал все с самого начала. И когда они смеялись, целовались, занимались любовью, помнил, что написал о ней. Понимал, что она когда-нибудь прочтет. И не подумал предупредить. Честно рассказать.
Она оставалась на озере до темноты, накинув на себя одеяло, боясь пошевелиться. А когда все же вернулась, каретный сарай показался темным и гнетущим. Уинни оставила на столе записку, однако Шугар Бет прошла мимо. У нее крошки во рту не было целый день, но при мысли о еде становилось тошно. Она поднялась наверх, умылась и легла. Потолок, на который сорок лет смотрела Таллула, был словно крышка гроба. Жизнь ее тетки была погребальным плачем по утерянной любви. Непрерывными муками сожаления и тоски.
Шугар Бет не могла дышать. Немного полежав, она встала и спустилась вниз, но даже здесь все было пропитано горечью давно ушедшей Таллулы. Убогая мебель, выцветшие обои, пожелтевшие занавески — все запятнано яростью женщины, сделавшей потерянную любовь одержимостью и идолом всей остальной жизни.
Сердце глухо заколотилось.
Это не дом, это мавзолей, а студия была его мумией.
Она схватила ключи и в темноте пошла к студии. Пришлось долго возиться с замком. Когда ключ наконец повернулся, она распахнула дверь и включила единственную лампочку без абажура. Оглядывая жалкий мемориал погибшей любви, она представляла оправдания и объяснения Колина.
«Книга была написана задолго до твоего возвращения. И что хорошего получилось бы, расскажи я обо всем раньше?»
Действительно, что хорошего?
Шугар Бет ступила в хаотическую сердцевину мрачного духа Таллулы и принялась срывать грязный пластик. Она не станет жить такой жизнью! Никогда больше! Сыта по горло! И не будет пленницей собственных инстинктов и потребностей! Чиркнет спичкой, и вся эта безумная энергия, вложенная в краски, потраченная на оплакивание потерь, исчезнет в пламени.
В глаза ударил вихрь ярких цветов. Она попятилась. Исступленные мазки и брызги закружились по комнате.
И тут она увидела.
Картину, подаренную Таллуле Линкольном Эшем.
Глава 21
«Мисс Крид безутешно побрела наверх и долго сидела у открытого окна спальни, невидящими глазами уставясь на залитый лунным светом сад. Что ни говори, а сегодняшний день был самым несчастным в ее жизни».
Джорджетт Хейер. «Коринфянин»
Картина была здесь все эти годы, с самого начала, неистовая паутина алого, черного, кобальта и охры, с яростными полосами желтого и взрывами зеленого. Совсем не половик. И никогда не была половиком.
Сдавленно всхлипнув, она упала на колени рядом с гигантским полотном, расстеленным на бетонном полу, провела ладонью по вросшему в холст колпачку от тюбика с краской, окаменевшему сигаретному окурку. Все эти предметы были брошены здесь не просто так. Оставлены специально, чтобы отметить момент создания шедевра.
Тихий стон застрял в горле. В этих каплях и застывших лужицах не было ничего произвольного: стройная композиция, извержение формы, цветов и эмоций. Теперь, разглядев все это, она поверить не могла, что когда-то приняла картину за половик.
Шугар Бет переползла на другой конец, нашла в дальнем углу подпись, провела пальцем по единственному слову: «ЭШ».
И замерла. Даже в тускло-оранжевом свете единственной лампы, свисавшей с потолка, цветовое смятение отвечало хаосу, творившемуся в ее собственном сердце.
Шугар Бет покачнулась. Позволила яростному ритму успокоить себя. Шевельнулась. Отдалась страданиям. Вгляделась в душу картины.
— Шугар… Шугар… Шугар Пай!
Вой, Свистки.
— Шугар… Шугар… Шугар Пай…
Она вскинула голову.
— Шугар… Шугар… Выходи, поиграем…
Она вскочила и бросилась к выходу. Кабби Боумар и его парни вернулись!
Они стояли на маленьком полумесяце газона, перед каретным сараем, все шестеро — пивные банки в руках, лица повернуты к луне. Ничего не видят и не слышат, увлеченные своим занятием.
— Ну же, Шугар Бет! Давай, беби…
Вой и свистки.
— Шугар… Шугар… Шугар…
Они орали и скандировали:
— Шугар… Шугар… Шугар…
Волчий оскал, вопли, пьяное свинячье фырканье. Шугар Бет бросилась туда.
— Кабби Боумар, мне все это осточертело! Немедленно прекрати!
Кабби вскинул руки, наткнулся на Томми Лилберна и едва не упал.
— Ох, Шугар Бет, нам и всего-то нужно немного любви.
— Все, что вы получите, — это здоровенную выволочку, если ты и эти бестолковые ослы — твои дружки немедленно не уберетесь из моих владений!
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
