И вся королевская конница,Вся королевская рать,Не может Шалтая-Болтая поднять.
Но что, если Тейло существует на самом деле?
Что, если она действительно была избранной, если она появилась на свет лишь потому, что Тейло спланировал это и совратил ее мать, а потом всю жизнь наблюдал, чтобы в конце концов свести свою дочь с Сэмом?
Эта мысль не давала Фиби покоя. Она рассказала Сэму о звонке Эви, когда они ехали в больницу.
– Она сказала, что я дочь Тейло, – сообщила Фиби.
– Она совсем спятила, – сказал он и положил руку ей на живот. – Моя ненормальная мать и тетка годами изводили и мучили ее. Мне действительно жаль ее, но в конце концов она стала такой же безумной, как и они. Такое глупое беспокойство не пойдет на пользу ни тебе, ни ребенку, Фиби. Мы покончили с этими людьми. Давай сосредоточимся на нашей жизни и на ребенке, который скоро будет с нами.
– Отлично, мамочка, – сказал врач из-за голубой хирургической маски. – Еще одно хорошее усилие, и вы сможете познакомиться со своей крошкой.
Фиби закрыла глаза и сосредоточилась на нижней части своего тела, которую она на самом деле не чувствовала, но которая должна была остаться на месте. Слабое ощущение давления, а потом боль. Боль присутствовала всегда. Даже под воздействием обезболивающего она чувствовала, что младенец как будто разрывает ее пополам, словно перезрелый плод. Она поднатужилась изо всех оставшихся сил и издала низкий горловой крик.
– О боже! – дрожащим голосом произнес Сэм.
«Я родила что-то нечеловеческое, – подумала Фиби. – Миногу с рядами зубов».
Младенец запищал, и она открыла глаза.
– Это девочка, – объявил врач. – Чудесная маленькая девочка!
Фиби приподняла голову и увидела крошечное тельце, покрытое слизью и кровью, ручки, ножки и пучок влажных, слипшихся волос.
А в дверном проеме, за ее маленькой девочкой, врачом, акушеркой и Сэмом, возникла размытая фигура. Только силуэт, высокая темная тень, наблюдавшая за ними.
– Кто это? – спросила Фиби.
– Это наш ребенок. – Сэм взял ее за руку, потом наклонился и поцеловал. – Наша дочь.
– Нет, – сказала Фиби. – Там, в дверном проеме!
Сэм обернулся.
– Там никого нет, милая.
– Молодой отец желает перерезать пуповину? – поинтересовался врач, и Сэм пошел к другому концу кровати. Потом он вернулся, держа в руках их маленькую дочь, очищенную от последа и завернутую в мягкое фланелевое одеяло. Он наклонился и осторожно уложил ребенка Фиби на грудь.
– Думаю, она голодна, – сказал Сэм, дитя с зажмуренными глазами тыкалось в ее грудь. Сэм помог дочери найти сосок. Фиби погладила ее влажные волосы и вдохнула ее запах, а та сосала и глотала, решительно прилипнув к матери.
– Уилла, – сказала Фиби. – Определенно, это Уилла.
Она закрыла глаза и улыбнулась. Ее дочь здесь, здоровая и красивая. Десять пальчиков на руках и десять – на ногах.
– Я люблю тебя, – сказал Сэм. Затем он поцеловал волосы малышки. – И тебя тоже, маленькая Уилла, – добавил он.
Доктор и акушерка немного задержались, потом ушли. Вошла другая медсестра.
– Теперь вам надо отдохнуть, – сказала она.
Фиби снова закрыла глаза, прижимая ребенка к груди. Сэм стоял рядом с ней.
– Я заберу ее только на минутку, – сказала медсестра, разбудив Фиби. Ей снилась мама. Ее мать сидела на краю кровати, воркуя с Уиллой; одежда матери была вывернута наизнанку и насквозь промокла.
