— За тебя. — Кейт опустилась на мостки и подняла стакан. — И за… за все. — Ничего подходящего в голову не приходило. Она выпила, с непривычной жадностью, как воду, и с удовлетворением отметила первый за весь день приятный факт — вино не испортилось.
У берега тихонько плескалась вода. Вдалеке покачивалась пара лодок, а еще дальше, на противоположном берегу, светились окна домов.
Выпив еще, она подумала, что напивается, и попыталась подойти к проблеме разумно. Ничего особенного не случилось. Нечто подобное происходит каждый день. Женщина влюбляется, но что-то не срастается. Все просто. Удручающе просто. Так что и переживать не стоит. Вот только бы душа еще не болела так…
Лодка с фонарем на носу, еще недавно бывшая где-то далеко, заметно приблизилась. Покачивая тихонько стакан, Кейт смотрела на вырисовывавшийся на фоне луны силуэт — широкие плечи, крепкие, уверенно двигающиеся в ровном ритме руки.
Свесив ноги с причала, Кейт как будто приклеилась взглядом к движущемуся пятну. А потом, в самый неподходящий для этого момент, слезы, с которыми она сражалась весь день, все-таки пробились из-под ресниц и потекли по щекам. Она попыталась вытереть их рукавом рубашки, но они все текли и текли нескончаемым потоком, в котором смешались облегчение и радость, страх и боль.
Джей Ди ловко подвел ялик к мосткам.
— Говорят, пить в одиночку неприлично.
— А я не в одиночку. — Она шмыгнула носом и еще раз неловко утерлась. — Мы с луной.
— Ты сумасшедшая.
— Да. — Она перестала вытирать слезы. Прятать эмоции — то же самое, что прятать какую-то часть себя самого. Больше этого не будет. Она не станет ни скрывать что-то, ни притворяться. — А ты что здесь делаешь?
— Прилетел на гидросамолете из Сиэтла. Самый быстрый способ передвижения.
— Я спрашиваю, что ты здесь делаешь?
— Кэлли скопировала твою статью и дала почитать. Отличная работа. Ты можешь ею гордиться.
— Ты для того и прилетел, чтобы сказать мне об этом?
— Мне много чего надо сказать. Это — только начало. — Он встал и галантно предложил ей руку. — Садись. Я тебя прокачу.
Она отставила бутылку и стакан, поднялась, сделала шаг вперед и покачнулась…
— Добро пожаловать на борт, красавица. — Он поймал ее и, наклонившись, поцеловал. Поцелуй не был особенно чувственным, страстным, но с ним к ней вернулось все то знакомое, близкое и дорогое, к чему она привыкла за это лето, что открыла для себя, без чего не могла больше жить. Радость ударила фонтаном и переполнила ее мгновенно.
Кейт опустилась на скамью. Джей Ди оттолкнулся от причала и направил лодку куда-то в темноту. В свете фонаря она видела результат долгих часов работы: идеально подогнанные доски, ровные, блестящие поверхности, словно приглашавшие провести по ним ладонью.
— Мне нужно знать почему.
— Почему я ушел или почему вернулся?
— И то и другое. Почему прячешься, почему делаешь вид, что ничего не случилось.
— Потому что из-за меня уже пострадали те, кто мне дорог.
Теперь Кейт понимала, что он имеет в виду. Случай в Сиэтле многому ее научил.
— Мне не нравится, что ты скрывал от меня правду.
— Я скрывал ее от всех.
— Я — не все.
— Ты права, — согласился он. — Ты намного больше, чем все.
Похоже, признание далось ему с трудом.
— Ты не только спас президента, но и дал людям надежду. Зная, что ты сделал, люди чувствуют себя в большей безопасности и верят, что в мире еще есть добро.
— Я не хочу быть чьей-то надеждой. Я хочу жить своей жизнью.
— А разве ты не живешь сейчас своей жизнью? Или просто проживаешь дни?
Минуту-другую Джей Ди греб молча, потом кивнул:
— Я остался, потому что почувствовал, будто впервые живу по-настоящему. А ушел, потому что не хотел, чтобы ты попала под прицелы камер, чтобы твое имя полоскали на страницах газет. — Он развел руками. — Но… Я такой, какой есть. Я люблю тебя, хотя и знаю, что ты заслуживаешь лучшего. Я буду твоим другом, любовником, кем угодно, пока ты этого хочешь. — Он убрал весла. — Вот и ответ на твой второй вопрос. Вот для чего я вернулся. Быть с тобой. Я люблю тебя. Люблю в тебе все.
Кейт улыбнулась сквозь слезы. Он уверял, что она не дождется от него ни сердечек, ни цветочков, ни бессмертных монологов о любви. А получилось — дождалась.
— Вот видишь? — прошептала она. — Не так уж и трудно.
— Ты права. Ничего более легкого мне в жизни делать не приходилось.
— И… что теперь?
Он ответил не сразу, и Кейт испугалась, что у него в запасе какие-то нереальные варианты вроде «Я буду часто приезжать» или «Поживем — увидим».
— Джей Ди…
— За то время, что мы не виделись, я кое-что понял. Не хочу жить в Лос-Анджелесе, если тебя там не будет. Хочу жить с вами — с тобой, Аароном и Кэлли. Вместо Калифорнийского поступлю в здешний университет. Если, конечно, на то есть причина.
— Причина есть. И даже не одна.
— Ты должна кое-что понять. Рано или поздно все прекратится, но не прямо сейчас. Идут съемки фильма, и я не могу их остановить. Надеюсь только, что все как-нибудь зависнет и потихоньку умрет. А репортеры… Кто знает, надолго ли еще у них хватит пороху?
— Твоя мать не смогла с этим справиться, — сказала Кейт. — Я смогу. И Кэлли с Аароном тоже смогут. Мы справимся… все вместе.
Он улыбнулся, и лицо его в волшебном лунном свете сделалось вдруг моложе, мечтательнее и мягче.
— Послушай, если я встану сейчас на колено, эта штука перевернется. Так что пусти в ход воображение.
Она только кивнула.
— А вот для этого воображение не потребуется. — Джей Ди достал из кармана и положил ей в руку маленькую коробочку. Кейт ощутила тепло бархата. В свете луны футляр казался синим. Она подняла крышку и увидела на атласной подушечке еще одну луну, ясную и чистую, переливающуюся всеми своими гранями.
— Но это же… Откуда ты узнал?
— Перестань, Кейт. Что за вопрос?
Да, он знал ее слишком хорошо. Знал все ее мечты. Знал, что она хочет сказку…
— Итак? Навсегда?
Дыхание перехватило. Вот оно. Он предлагал нечто восхитительное и изумительное, нечто навсегда меняющее не только ее жизнь, но и жизнь Аарона и Кэлли. И она так хотела это все, что даже испугалась.
— Да. Да, да, да… — Кейт порывисто подалась вперед, в его объятия, и лодка качнулась, но устояла, и только лунный свет разлился по озеру серебристой лужицей.
