На сей раз роль переводчика мне не доверили, капитан и шейх общались на ломаном английском. Если учесть, что оба владели им вполне сносно, то такое решение было по меньшей мере приемлемым. Причем гораздо более приемлемым, нежели отстранение меня от участия в переговорах. После небольшого скандала Этьен хлопнул дверью и отправился к упрямому мусульманину в гордом одиночестве, строго-настрого запретив мне появляться в каюте, отведенной моему бывшему хозяину. Пришлось подслушивать под дверью. Занятие это оказалось скучным — Этьен настаивал, Мустафа аль-Рашид вежливо посылал его куда подальше или отмалчивался. Очень, надо сказать, разумное поведение. Но и пиратский капитан оставался на высоте — он ни разу не позволил себе повысить голос, говорил на редкость спокойно и даже приветливо, а аргументы оставались разумными. Но, увы, восточный гость стоял как скала, и через полчаса Этьен был вынужден признать свое поражение.
— Ну, нет так нет, — вздохнув, проговорил он. — Очень жаль, что мы так и не достигли взаимопонимания. Если передумаете, сообщите.
Решив, что беседа на этом закончена, я собралась было исчезнуть, дабы избежать душеспасительной беседы на тему «Подслушивать нехорошо», но тут, как гром среди ясного неба, прозвучала реплика Мустафы:
— Хорошо, я расскажу на Аркадии правду о заговоре, но при одном условии.
— При каком же? — Я сквозь дверь почувствовала, как напрягся Этьен.
— Отдай мне свою девочку, хотя бы на одну ночь, — выдал вдруг владелец гарема.
Капитан не отвечал, и Мустафа поспешил добавить:
— Очень уж она мне понравилась в роли наложницы. Такая страс…
Договорить он не успел — судя по звукам, Этьен все же вышел из себя и занялся рукоприкладством. В ту же секунду я вскочила с корточек и влетела в каюту. Так и есть — Мустафа аль-Рашид лежит, из губы течет кровь, а пират, с перекошенным от ярости лицом, готовится к следующему раунду.
— Убирайся, — рявкнул он, едва я показалась в дверях.
— Еще чего, псих ненормальный, — огрызнулась я, кидаясь к шейху. — Отстань от него. С пленниками так не обращаются. Он вам ничего не сломал? — спросила я у поверженного мусульманина, помогая ему подняться.
Мустафа пребывал в таком шоке, что даже не оттолкнул мою руку.
Этьен, наблюдавший за этой сценой с непроницаемым лицом, резко развернулся и вымелся из каюты, оглушительно хлопнув дверью.
— Подождите немного, — бросила я пленнику и последовала за капитаном, но вскоре вернулась, прихватив с собой часть арсенала Марси.
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что челюсть пленника цела, и я ограничилась обработкой кровоточащих ран.
— Спасибо, — морщась, пробормотал он. — Нэтта, если не сложно, я хотел бы остаться один.
— Чуть позже. Сейчас нам нужно поговорить.
— О чем? — удивился он.
— Как ни странно, о том же, о чем вы беседовали с капитаном Пардом. Точнее, о вашей дальнейшей судьбе. Если не секрет, как вы ее себе представляете?
— Довольно просто. — Мустафа аль-Рашид нашел в себе силы усмехнуться. — Меня или убьют, или освободят. Первое вероятнее.
— Тут вы правы. Только меня вариант или — или никоим образом не устраивает. — Я взмолилась: — Для вас ведь все равно игра закончена, пожалуйста, расскажите аркадианцам про заговор, и я даю честное слово, что сразу же вас освобожу. Мне совсем не хочется стать причиной вашей смерти, из-за меня и так уже погибло слишком много людей.
Долгое время он молчал, затем, едва касаясь, провел кончиками пальцев по моей щеке и спросил:
— Детка, а какое тебе вообще дело до моей судьбы? Забудь и смело иди дальше, держа под руку капитана Парда.
Неожиданно для себя я ответила честно, видимо, внутреннее чутье подсказало, что врать сейчас не следует:
— Ну… Во-первых, я совсем не уверена, что хочу идти по жизни именно с ним, а во-вторых, вы совершенно не заслуживаете преждевременной кончины. И Лейла с Лали горевать будут, а они такие милые.
— И это говорит моя бывшая наложница, — саркастически заметил Мустафа. — Ладно, я подумаю. Время еще есть.
— Спасибо, — пробормотала я и поспешила ретироваться.
Хотя куда было спешить? Встречи с разъяренным Этьеном я боялась как огня и поэтому мышкой проскользнула в свою каюту, где без помех смогла предаться невеселым размышлениям, время от времени оглашая помещение фразами вроде:
— Он же сам знал, куда меня отправляет!
Или:
— Ну чего я могла добиться, корча из себя закомплексованную святую невинность?
Обстановка каюты с сочувствием мне внимала, только вот легче от этого не становилось ни на йоту.
Пробегав из угла в угол час, я вспомнила о своих основных обязанностях и отправилась готовить обед. К этому моменту страх перед встречей с Этьеном сменился жгучим желанием его увидеть и все объяснить, так что, объявив по крейсеру общий сбор в столовой, я затаила дыхание и с надеждой встречала взглядом каждого вновь вошедшего. Однако капитан появиться так и не соизволил. Когда все поели, ко мне подошел Ким.
— Нэтта, капитан просил доставить ему обед в рубку. Собери, пожалуйста, я отнесу.
— Спасибо, Ким. Пожалуй, я сама.
Он нахмурился.
— Извини, нет. Этьен просил, чтобы это сделал именно я.
Смахнув предательскую слезинку, я наполнила тарелки и отдала поднос Киму. Поблагодарив, тот удалился.
Продолжая время от времени смаргивать слезы, я убрала со стола, кое-как засунула посуду в мойку и занялась ужином, после чего, оставив на столе записку, что и как греть, забаррикадировалась в каюте. Вечером пришлось выдержать настоящее паломничество. Дольше всех пинала ни в чем не повинную дверь Марси; чуть не плача, она просила объяснить, что происходит и почему мы с Этьеном заперлись по разным углам и никого не желаем видеть. Так и не получив в ответ ни слова, она наконец ушла. Наверное, стучать в дверь рубки.
Признаюсь, известие о том, что Этьен ведет себя столь же умно, как и я, почти сподвигло меня отправиться на его поиски, но… только почти. Вместо этого я приняла душ и улеглась с намерением поспать. Не получилось — всю ночь я проворочалась, борясь с невыносимым желанием встать и немедленно пойти поговорить с капитаном, поэтому когда в дверь вновь постучали, я ответила злым, невыспавшимся голосом:
— Ну и что вам на сей раз надо? Завтрак?
— Нэтта, — раздался несчастный голос Марси, — капитан зовет тебя в рубку.
Сердце предательски ухнуло вниз, я крикнула:
— Буду через секунду. — И заметалась по каюте.
По коридорам я шла, с трудом переставляя дрожащие ноги и гадая, чем меня встретит пират, а в голове крутились все мыслимые и немыслимые оправдания. Когда я появилась на пороге рубки, то обнаружила там нашу честную кампанию в полном комплекте. Этьен, по-прежнему избегая моего взгляда, сообщил:
