Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Осознав, какую вещь имеется возможность перенести воочию, Вася изрядно расчувствовался. Что происходило в утлом мозгу, схватить было трудно, только в несколько часов от сообщения о распорядке дня и до самой акции натура человека пошла в расход. Обрели сучение конечности, стан стал резиновым: парня то гнуло вбок, то съеживало, то неестественно прямило. Физиономия ударилась в крайнее оживление, гримасы менялись мультипликативно, и отсюда зафиксировать их тип было невозможно. Впрочем, я таки констатировал пару предельных мин: трусливое отчаяние и воинственную решимость.
На линию огня выводили пятерками. Замечу, я мог процедуру миновать, но прельстился нечаянным подарком — подержать оружие в руках мужчина обязан. Словом, попал с Васей в общее звено. Причем в одно из последних — следовательно, нам доставался полный боезаряд (не знаю по каким причинам, возможно чтоб списать, — иные-то снабжались рожками в двенадцать патронов).
Процедура выглядела так. Очередная пятерка с калашниковыми на плече бодро маршировала к диспозиции. По приказу капитана, что руководил стрельбой, останавливались в непосредственной близости, дабы выслушать последнюю сжатую инструкцию (предполагалось, что как бывшие служивые, все были знакомы с упражнением).
Когда прозвучал старт нашему подразделению, я коротко взглянул на Васю и, право, испытал предчувствие. Невроз разобрал товарища окончательно, он явно ничего не видел, от волнения, похоже, случилась температура и очки несколько запотели. Однако что можно было сделать, да и… хотелось пострелять. Наконец мог ли я ожидать подобный результат… Тем временем капитан лениво чеканил:
— По команде «рубеж» каждый в соответствии с номером подходит к своей точке (они располагались друг от друга метрах в шести-семи). Стоим смирно… Следует распоряжение «позиция». Снимаете автоматы, ложитесь, оружие кладете перед собой в направлении мишеней… «Товсь» — снимаете с предохранителей, взводите затворы, приклад к плечу, смотрите в прицел… «Огонь» — ведете стрельбу… Встаете по приказу «отбой». Поняли? Только по нему!..
День угадал отменный, солнце озаряло основательно укрытый снегом полигон. Слепило. Тонко щипал морозец, затейливо кучерявился пар. Капитан чуть подпрыгивал застывшими ногами, похаживая перед нами взад-вперед, тупо глядя в дол — за день солдатня надоела, да еще посторонняя. Талдычил:
— Четко соблюдайте команды — это главное. Бейте короткими очередями. Так эффективней — кучность, прицельность. Рассчитывайте, чтоб заряд хватило на мишени первого эшелона — расстояние семьдесят метров, и второго — сто пятьдесят. Мишени при попадании будут падать, автоматически подниматься другие. Количество попаданий идет в зачет…
Итак. Офицер теперь находился перед нами, продолжая согревающее дефиле, его удручающе равнодушный взгляд был по-прежнему устремлен под ноги.
— Рубежь!
Мы вприпрыжку рассыпались по огневым точкам. Капитан размеренно, хрупая снегом, побрел в сторону, освобождая сектор стрельбы.
— Позиция!
Сорвав автоматы, мы рухнули на сбитый плотно предыдущими вояками наст. Дойдя до места, откуда следовало давать последние приказы, начальник развернулся и только теперь постно поднял взгляд на нас…
Тут и произошло. Снимать с предохранителя и греметь затворами следовало при следующей команде. Однако один щелчок затвора — весьма звонкий — произошел теперь. Все машинально кинули головы к Васе. И были правы, ибо действо началось.
Раздалась очередь. Правда, она была короткой. Тем не менее, переполоху наделала — мы испуганно впластались в снег. Капитан, разодрав глаза, присел, испуганно уставился в Васю и открыл рот, явно не зная, какое распоряжение изобрести в настоящий момент. Впрочем, такового не требовалось, ибо шла импровизированная прелюдия, дальше разворачивался основной театр.
Вася с изумительной ловкостью зачем-то вскочил на ноги. Другое дело, оставался на полусогнутых. Тридцатипятизарядное чудище воинственно торчало в судорожно скрюченных руках. Лицо пылало, а гримаса была неописуема: рот перекошен и раззявлен, очки и без того сугубо увеличительные, расширяли глаза предельно — собственно, они не вполне умещались в оправе и были явно не нужны, ибо то что Вася видел, отнюдь не укладывалось в непосредственную визуальную акцию.
Тело рядового вдруг начало разворачиваться, и вектор смещался в сторону капитана. Тот с неимоверной предусмотрительностью и виртуозностью ляпнулся на землю. Но, слава богу, Вася понял, что здесь вовсе не то, что он ищет. Парень обратно устремил взгляд в перспективы стрельбища, по-видимому, звериным чутьем угадав, что враг там, соответственно вернулся в предыдущую позу.
Дальше грянула отчаянная пальба, и было совершенно ясно, что Вася к процедуре отношения не имел. Просто его палец в некоем конвульсивном движении нажал на курок, и теперь хозяин рад прекратить процесс, но руки уже разомкнуты с органами, рождающими пожелания. Автомат беспощадно трясло, ствол то упирался в землю, то уходил в стороны, то в небо. Пули — механизмы были снабжены трассирующими зарядами — отскакивая от земли, либо следуя творческим извивам обладателя, витиеватыми траекториями создавали чудесный фейерверк. Все происходило долго, беспримерно громко и нервно. Вася был нелеп, его колошматило в такт личному оружию, лицо выражало беспощадную муку. Действо живо воскрешало африканские танцы, гопак, пляску святого Витта и прочий фольклор одновременно. Ни один заслуженный артист не смог бы перенести на сцену происходящее.
(Я, вжавшись в плац, услышал судорожный вскрик одного из командиров «Падай!», отданный зрителям, что расположились неподалеку. Вся армия легла.)
Однако самое чудесное произошло, когда патроны кончились. Автомат перестал трястись, Вася ошарашено и испуганно разжал пальцы. Предмет упал и нагло зашипел, язвительно нарушая вопящую тишину. Наш солдат вогнал голову в плечи, с неописуемым ужасом принялся разглядывать руки, помогая даже уяснению методом вращения ладоней неподалеку от глаз. Очевидно, этот пейзаж что-то произвел. Торс вдруг начал распрямляться, плечи раздались, осанка стала чудесно ответственной и, ей богу, парень буквально на глазах приобрел рост, который в его метриках никогда не значился. И эта физиологическая загогулина не осталась без последствий.
Родился терминатор. Это следовало из продолжившихся действий. Боец окинул взором панорамы — как помните, лучи солнца купались в первозданной белизне, восхитительное сияние насыщало оперативную даль. Близлежащая фортификация и сам общий вид, однако, не совсем удовлетворял зарождающимся позывам. Вася искал конкретную цель. Нашел. Он остановился на одинокой сосенке, что невесть каким чудом, израненная донельзя, с редкой кроной и шибко ошелушенным стволом, точно печальный укор всей сугубо воинственной истории человечества, торчала в центре огромного полигона. И тут… Леший знает, какие импульсы владели организмом человека, думаю, бессилен любой психолог. Должно быть, Вася слышал о Дон Кихоте и растительный рудимент, жалкий писк отчаявшейся природы воспалил в нем образ супостата.
Стало быть, Василий поступил, как подобает воину. Он заорал. Это был крик торжества и победы, отчаяния и протеста против унижений, знак потенциала и недопонимания, выплеск мечты о свершениях, что долго томилась в отроческой душе. Это был вопль свободы. Именно с ним Вася ринулся в поле боя. Он словно саблей размахивал правой рукой и бежал. Он атаковал недруга, он защищал Родину, семью, себя и все что можно.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
