– А ты откуда знаешь это?
– Потому что я бард. Безымянный Бард.
– Безымянный Бард? Что это значит?
– Это значит, что они забрали мое имя. Также, как короли варваров уничтожают жен и детей своих врагов, она запретили мои песни и вычеркнули мое имя из истории – и из моей памяти тоже.
– Вы имеете в виду Кассану?
Безымянный Бард засмеялся.
– Едва ли. Для этого нужно гораздо больше силы, чем у нее.
Волна вдохновения наполнила Оливию.
– Вы сочинили песни, которые поет Элия. Вы ее друг Харфер.
Безымянный Бард посмотрел на Оливию. Она чувствовала себя не очень-то удобно и отвела глаза.
– Это не значит, что я подслушивала, – промямлила она.
– Я помню барда, настоящего барда, его звали Раскеттл. Олаф Раскеттл. У него была дурная привычка. Он был игрок. Он мог поставить карту на свою мать. Я думаю, что, когда ты встретила его, у него ничего не осталось, кроме имени.
Оливия прищурилась на Безымянного Барда.
– Он содержит таверну в Прокампуре. Он не может проиграть таверну – она принадлежит его жене.
– Там он и предложил тебе свое имя.
Оливия пожала плечами.
– Он не может больше играть, он потерял правую руку. Его голос пропал.
– А тут ты подвернулась. Играла утяжеленными костями?
– Нет!
– Очень хорошо. Ты честно получила имя. Но все права и привилегии ты никогда не заслужишь.
– То, что люди не замечают талантов хафлингов, не дает им права считать, что таковых не существует.
– Но ты даже не пыталась поступить в школу бардов?
Хафлинг замолчала на минуту.
– Нет.
– Почему? Не надо отвечать. Меня не интересуют твои объяснения. Ответь сама себе. А теперь скажи мне, как ты стала спутницей Элии?
Оливия не хотела отвечать, но помощь Безымянного Барда была нужна. Она рассказала, как Дымка похитила ее из каравана в Кормире и как Димсворт нанял Элию. Она описала их битву с элементалью, ужасный случай на свадьбе.
Рассказала, что Димсворт узнал о таинственных знаках и о сражении с калмари.
Вначале она нервничала, как школьница на экзамене, но поскольку никогда не отличалась особой молчаливостью, ее рассказ потек гладко и плавно.
К собственному изумлению, она рассказала правду о договоре с Фальшем, хотя знала, что история ничего не потеряет, если опустить этот критический момент.
Она пересказала то, что Акабар говорил ей о случившемся в Айлаше, как Дракон покорил Дымку, о битве с Моандером, и, наконец, как они были захвачены врагами Элии: она по глупости, другие – силой.
У Оливии никогда не было такого заинтересованного слушателя. Он прервал ее только однажды, когда она описывала, как Кассана заставила Элию бить Акабара.
– Ты говоришь, она плакала? – спросил певец.
– Конечно, плакала, – ответила Оливия. – Акабар – ее друг, и ведьма использовала Элию, чтобы мучить его. Я видела, как слезы текли по ее щекам и падали на пол, оставляя темные пятна. Кассана подумала, что это смешно, и глупо пошутила. Она сказала:
«Смотри, Зрай, она плачет. Могу биться о заклад, я знаю, кто научил ее этой шутке». Затем она усыпила Элию своим жезлом.
Нижняя губя певца задрожала на секунду. Он сжал зубы.
– Что дальше?
Оливия, рассказала, как Кассана усыпила ее, и о договоре со Зраем Пракисом.
– Он открыл для меня дверь. Наверху было только два стражника. Я убила их и спустилась, чтобы найти Акабара.
Проснулся Акабар. Хотя и очень слабый, он попытался схватить Раскеттл за горло и придушить, но Безымянный Бард оттолкнул его руки.
– Ты подписала ей смертный приговор, ты, жадная, маленькая сучка! – закричал волшебник.
– Думаю, здесь возникла недопонимание, – спокойно возразил Безымянный. Ваш друг использовал хитрость, чтобы победить врагов.
Акабар недоверчиво прищурился, но бард держал его крепко.
Оливия почувствовала прилив благодарности. Она рассказала певцу всю правду, призналась, что причинами, побудившими ее принять предложения Фальша были жадность и желание поиграть в шпионов, но Безымянный оправдал ее за недостаточностью улик.
– Слушай, Акаш. Я пришла сюда, чтобы ты помог спасти Элию, – это была по крайней мере половина правды. Если ты хочешь вернуться в камеру и дожидаться Кассаны…
Акабар плюнул в нее.
– Он очень эмоционален, – объяснила она Искуснику.
– Посмотри на меня, Акабар Бель Акаш, – сказал Безымянный Бард. Сила его голоса заставила Акабара повернуться.
– Ты хочешь спасти Элию?
Акабар вздохнул, почти всхлипнув.
– Да.
– И она тоже. И я. Умерь свой пыл. Это пустая трата энергии. Ты должен это понять.
Акабар снова глубоко вздохнул, попытался расслабить свои мышцы. Певец отпустил его руки.
– Кто ты? – спросил волшебник.
– Безымянный Бард.
– Безымянный? Но никто не может быть безымянным.
– Они забрали его имя, – объяснила Оливия.
– Кто?
Бызымянный вздохнул.
– Ешь, – сказал он, пододвигая еду, которую Оливия прихватила у Кассаны. – Тебе очень скоро понадобится твоя сила. Я расскажу пока свою историю.
Акабар заметил свои книги в узле хафлинга и потянулся к ним. Оливия подвинула их к нему. Она вспомнила, как волшебник спрашивал про них после освобождения от Моандера и подумала, что он забыл прошлое, по крайней мере сейчас.
– Вы, несомненно, слышали об арферах, – начал Безымянный Бард. Эта организация появилась на севере задолго до того, как вы родились. Они были превосходными певцами и воинами, хотя не ограничивались только этим. Они были и добрыми людьми, посвятившими себя поддержанию справедливости, борьбе со всем, что угрожает миру в Королевствах, защите слабых и невиновных. Вы можете узнать их по маленькому серебряному значку с арфой и луной.
Один из них был певцом, большим мастером своего дела. Его голос и память были безупречны, как гладкий лед. Он создавал песни, которые заставляли людей идти вперед, или могли заставить их уснуть. Никто не мог спокойно слушать его музыку. Бард сам удивлялся своему искусству и хотел, чтобы его творения сохранились навечно.
Но песни так легко меняются, меняются слова, мелодии ухудшаются. Друзья певца поступали так со своими песнями, меняя слова или убыстряя темп, чтобы удовлетворить различную аудиторию. Или просто пропускали то одну строку, то другую. И хотя все эти вещи очень естественны, бардом овладела мысль сохранить свои песни такими, как он их исполнял.
