— Это… — Профессор потерял самообладание и сорвался на крик. — Это все… ложь! Это не могло быть моей идеей! Он послал мне письмо!
Макдермотт не ответил, но в какой-то степени он уже добился желаемого: Олбани признался, что действительно получил письмо от Бентли.
— Кто из вас убил Кэсси? — спросил он.
Олбани взмахнул свободной рукой.
— О чем вы, черт возьми, говорите?
— Кто из вас убил Элли?
— Что?!
— Видите ли, Бентли сказал, что это были вы, профессор. Вы единственный извлекали выгоду из смерти Кэсси. Если бы стало известно о вашем романе со студенткой, вы потеряли бы работу. И это ведь не просто сплетни, не так ли?
Олбани яростно замотал головой.
— Нет, — продолжал Макдермотт. — Дела обстояли намного серьезнее. Она оказалась беременна. И это довольно веское доказательство, верно, профессор? А вы — «чертов отец» ее ребенка. И хотя в то время еще не проводился тест на ДНК, ваше отцовство все равно можно было установить. Вы знали, что не сможете это опровергнуть. Вы понимали, что тест на отцовство укажет на вас.
— Вы все неправильно поняли, — настойчиво забормотал Олбани. — Вы все неправильно поняли.
— Вы знали: если устраните Элли, никто уже не расскажет о беременности, тестах на отцовство и аборте.
— Нет…
— Но вы не подозревали, что она уже могла кому-то во всем признаться.
— Нет! — Олбани стукнул кулаком по столу и заерзал на стуле.
— Вы заключили сделку, — гнул свое Макдермотт. — Двух девушек убили, и два секрета надежно сохранены.
— Нет, нет. Все было не так. А как же… как же Терри?
— О, подставить Терри Бургоса проще простого, профессор. Вы же стали ему вроде наставника, верно? Запудрили ему мозги, показали стишки об убийствах женщин и о том, как подобные поступки поощряются в Библии. И вы знали, что он неравнодушен к Элли Данцингер.
Глаза у Олбани забегали. Макдермотт опять заговорил, и Олбани решился посмотреть на него.
— Он каждый вечер приезжал на своем внедорожнике к вашей типографии, профессор. Что, если вам удалось каким-то образом раздобыть его ключи? А затем проникнуть в его машину, а также в подвал его дома? Я лишь хочу знать, как вам удалось внушить ему, что это он сам убил тех девушек.
— О Боже! Боже мой! — Профессор прикрыл свободной рукой глаза. — Пригласите адвоката. Пришлите мне адвоката, вашу мать!
— Бентли здорово помог вашей карьере, — вступила в разговор Столетти. — Если у вас есть что сказать, то лучше сделать это прямо сейчас.
— Когда мы выйдем отсюда, — добавил Макдермотт, — для вас все закончится. Мы вызовем адвоката, но будет слишком поздно. — После минуты молчания он кивнул Столетти: — Пойдемте, детектив. Давайте принесем письменное заявление от Гарланда Бентли.
Олбани сдавленно всхлипнул, горько усмехнулся и покачал головой. Макдермотт и Столетти, которые уже поднялись со своих мест, снова уселись на стулья. Олбани не был идиотом и мог понять, что это уловка. Черт побери, он уже несколько раз просил вызвать адвоката. Но на него обрушился целый град обвинений, и он услышал информацию, которая, как ему казалось, никогда не всплывет на поверхность. Макдермотту приходилось видеть, как и более достойные люди ломаются под таким напором.
— Чертов Гарланд Бентли, — пробормотал он. — Я должен был предвидеть, что этим все закончится.
— Изложите вашу версию событий, — предложил Макдермотт.
Олбани взглянул на детектива. Его лицо стало багровым, как гнилой фрукт. Теперь он казался лишь жалкой пародией на самоуверенного человека, который вошел в эту комнату несколько минут назад.
— Вы знаете, что может быть хуже, чем трахаться с лучшей подругой собственной дочери? — спросил он.
Макдермотт в недоумении уставился на него.
Олбани глубоко вздохнул и ощерился:
— Значит, вам известно не все.
Ожидая возвращения детективов, я решил заняться изучением записок.
ПОМОГИ МНЕ СНОВА.
БУДЕТ ВТОРАЯ СТРОФА. УНИЧТОЖИМ ОЛБАНИ.
ДРУГИЕ ЗНАЮТ НАШ СЕКРЕТ.
Какой секрет, по его мнению, я должен знать? Какую помощь мог оказать ему?
Я выступал обвинителем по делу Бургоса. Я выдвинул обвинения против Терри Бургоса и добился, чтобы его осудили. Какое одолжение я мог тогда сделать?
Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза, пытаясь воскресить в памяти подробности того дела. Вспомнил первый день, когда мы нашли тела, и то, как Бургос во всем сознался. И как пытался защититься в суде. Бургос настаивал на своей невменяемости. Но нам все же удалось доказать, что он был способен отдавать отчет своим поступкам и полностью осознавал свою вину.
Встречал ли я Козловски хотя бы раз? Возможно, он сделал тогда что-то? Может, послал мне одну из своих записок?..
Я открыл глаза и почувствовал внезапный прилив адреналина. Достав мобильный телефон, я позвонил в офис.
— Бетти, вы не забыли суд над Бургосом? А помните, какие письма мы тогда получали?
— Конечно, — ответила она.
— У вас остались они?
— Разумеется. Я сохранила их для книги, которую вы так и не написали.
— Подготовьте их, сейчас я подъеду.
Глава сорок пятая
Лео стоял напротив здания, где располагался офис Пола Райли. Поблизости не было ни одного курьера во флуоресцентной куртке и велосипедном шлеме. Он вспоминал о своем «лебароне», припаркованном в квартале отсюда.
«Нужно вернуться к машине. Однако на это уйдет какое-то время».
Лео поправил очки с простыми стеклами вместо линз и опустил козырек бейсболки. Особой необходимости в маскировке не было — все равно здесь его никто не опознает.
«Если я войду внутрь, меня снимут камеры наблюдения. Но все равно нет времени».
Лео опустил голову. Сердце бешено колотилось. Вместе с остальными пешеходами Лео пересек улицу и вошел в здание. Он посмотрел на эскалатор и на охранника, который стоял на втором этаже.
«Они ищут меня».
В этот момент Лео увидел курьера, который спустился на эскалаторе вниз и шел ему навстречу. Лео облегченно вздохнул.
Лео жестом подозвал его, держа в одной руке конверт, а в другой — купюру в пятьдесят долларов.
Макдермотт наблюдал, как самообладание постепенно возвращается к профессору. Он понял, что Олбани все хорошо обдумал, взвесил все «за» и «против» и не нашел причины, по которой не мог бы все рассказать.
— Так что может быть хуже, чем трахаться с лучшей подругой собственной дочери? — спросил Макдермотт.
