— Мы как раз собирались звонить вам, мистер Бринстон. Мы все перепробовали, старались, как могли. Ваша маленькая дочурка проявила себя настоящим бойцом. Мне страшно жаль.
Бринстон молча смотрел на него.
— Мы потеряли ее, минут пятнадцать назад. Сейчас перенесли в отдельную палату. Сестра Грэдиша проводит вас. Там и сможете попрощаться с Шайной.
Джон открыл было рот, собрался что-то сказать. Но не смог выдавить и слова.
Бринстон вошел в палату, Кайлин как раз заканчивала молиться. Она стояла на коленях перед кроватью дочери, он взял ее маленькую ручку в свою. Она всегда целовала ее после молитвы. Никогда прежде он не видел у жены таких красных распухших от слез глаз. Они обнялись, лишь после этого Бринстон взглянул на Шай. Можно было подумать, что его дочурка крепко спит, такое спокойное, умиротворенное у нее было личико. Вот только, пожалуй, слишком бледное.
— Я не могу потерять и тебя тоже, — заливаясь слезами, пробормотала Кайлин. — Я многого не понимала. Но теперь знаю одно: без тебя мне не жить, Джон.
Слова эти показались ему сладчайшей на свете мелодией.
— Будем строить свою жизнь заново.
Кайлин кивнула.
— Знаешь, я уже по ней скучаю. — Он крепко обнял жену, потом решительно отстранил, хотя ему страшно не хотелось этого делать.
— Могу ли я… — осторожно начал он, — побыть с ней минутку?
Кайлин отошла, но из палаты выходить не стала. Бринстон стоял у кровати. И чувствовал страшное опустошение, глядя на маленькое личико дочери. Потом наклонился, провел пальцами по светлым кудряшкам, нежной щеке, дотронулся до бледных губ. И решительным движением их раздвинул. А когда убрал палец, увидел, что рот остался приоткрытым.
Кайлин шагнула к нему.
— Что ты делаешь?
Он закрыл глаз. Прикусил нижнюю губу и прошептал:
— Я должен попробовать…
Только тут жена заметила у него в руке пластиковую бутылку.
— Это белый елей, — объяснил он. — Самое совершенное на свете лекарство. Содержит Радикс. Тот самый, который я искал.
— О, Джон, — устало протянула Кайлин. — Зачем нам снова проходить через весь этот кошмар?
— Это может спасти Шай. Я верю в Радикс! И ты тоже должна поверить.
— Джон, я хотела снова поверить в тебя. — Лицо ее словно окаменело. — Почти поверила.
— Милая, прошу, доверься мне. Я смогу ее спасти. Я верну ее.
— Сумасшедший! Вот ты кто, ясно? — воскликнула она, и слезы вновь потекли из распухших глаз.
— Кай, доверься мне.
— Прекрати это, Джон, — крикнула она. — Прекрати сейчас же!
Потом прислонилась к стене и безвольно сползла по ней на пол. Закрыла лицо обеими руками. Вся так и скукожилась, сжалась, притянула колени к груди, замерла в неизбывном горе.
Бринстону хотелось подойти к жене, утешить ее, но время истекало. Он вернулся к своему занятию, постарался целиком сосредоточиться на спасении дочери. В этот момент спасение Шай стало для него главной целью. Мецгер в конечном счете оказался прав. Больше всего на свете он боялся потерять семью.
У Шай всего один шанс.
Он отвинтил голубую крышечку, поднес бутылку к губам девочки, слегка наклонил. И наблюдал за тем, как жидкость стекает ей на язык. Потом подсунул руку ей под голову, слегка приподнял. И когда маленький ротик Шай наполнился жидкостью пурпурного оттенка, сомкнул ее губы.
Затем Джон Бринстон поцеловал дочурку в лоб и зашептал слова молитвы. Вспомнился отрывок из Священного писания, там, где Иисус берет мертвого ребенка за руку и говорит:«Talitha, kum». Что в переводе означает: «Встань и иди!»
Послесловие
Нет света без тени.
Карл Юнг
Глава 58
Вашингтон, округ Колумбия
Канун Нового года, 10.13
Уверенной походкой Рыцарь проследовал за агентом спецслужбы в церемониальный зал вице-президента, расположенный на втором этаже офисного здания имени президента Эйзенхауэра. Нарядно убранное просторное помещение освещали канделябры, сделанные в форме газовых ламп Викторианской эпохи. Свисали они как раз над тем местом, где некогда восседал за столом Тедди Рузвельт, тогда он еще был вице-президентом. В далекие времена помещение служило кабинетом секретаря по делам морского флота. И более века спустя стены украшали картины маслом на морские темы, гравюры, знаки отличия и символы. Одетый в военную униформу с тремя звездами на погонах, Рыцарь приветствовал вице-президента Старра крепким рукопожатием.
— Рад видеть вас, генерал Дельгадо.
Следуя рекомендациям Старра, президент Армстронг, вступив в должность, назначил Рыцаря директором Национального агентства безопасности, а Марка Маккибона — директором ЦРУ. Рыцарь уселся на диван напротив Маккибона. Вице-президент Старр достал коробку самых лучших кубинских сигар, предложил своим гостям.
— Я был с президентом Армстронгом на похоронах его брата. — Старр обрезал кончик сигары, поднес к ней спичку. — Что, если кто-то узнает, что это вы наняли людей убрать Дилона Армстронга?
Рыцарь вертел в пальцах сигару в прозрачной обертке, покрытой коричневыми пятнами от табака.
— Не узнает. Я об этом позаботился.
— Президент очень вами недоволен. Мне стоило немалых усилий погасить скандал. Только смерть Дилона его отвлекла. Иначе он бы вас уволил.
Рыцарь лишь отмахнулся, услышав эти новости. Он ничуть не обеспокоился.
— Помните, Исаак, с Дилоном это была ваша идея. Сами мне звонили.
— Мы с президентом смотрели фильм, и тут вдруг он упомянул об интересе брата к Радиксу. Я вышел из кинозала и позвонил. Но и словом не упомянул о том, что его надо убить. Это была ваша инициатива.
— Ну, до тех пор, пока меня не уволят, никто не узнает об этом звонке насчет Дилона.
Маккибон решил сменить тему.
— Смерть Дилона Армстронга пошатнула доверие рынка к «Тафт-Райдер». Вы ведь понимали, что дело кончится этим?
Старр кивнул.
— Держатели акций требуют голову Дины Риверсайд.
— Она должна покинуть свой пост, — добавил Рыцарь.
— К слову, об отставках, — заметил Старр. — Что, Мальтийский орден действительно хочет лишить вас рыцарского звания?
— Этот врачишка из Ватикана сильно осложнил мне жизнь. Придется предпринять ответный шаг, осложнить жизнь ему.
— Но Габриэль Битонти не подозревает ни меня, ни Маккибона, так? — спросил Старр.
— Нет. — Рыцарь улыбнулся. — Вам не о чем беспокоиться, господин вице-президент. Завтра я вылетаю в Италию. Там и займусь Битонти. Вплотную.
