— Вот сволочь, — не выдержал Санек. Рауф молча дернул его за рукав.
— Тогда придется рассказывать мне.
Родион прошел по комнате, подвинул мне стул и мягко сказал:
— Сядь. Ты плохо выглядишь.
Я молча упала на сиденье. Затрепетал тусклый огонек свечи.
— Прежде всего, должен тебя поздравить, — с усилием начал Родион. Он вдруг утратил всю свою уверенность.
— С чем? — спросила я.
— Ты — богатая женщина.
— Я так полагаю, что поздравить нужно и тебя, — насмешливо сказала Лара. Ее глаза блеснули в полутьме, как у кошки.
Минуту Родион с ненавистью рассматривал ее. И к моему удивлению, ничего не ответил.
— Твой отец оставил тебе большую сумму денег.
— Отец? — не поверила я. — Откуда у него деньги? Он всю жизнь в школе преподавал!
— Ты помнишь, что твой отец был химиком?
— Помню.
— Он был не просто химиком, а биохимиком. И неплохим. Судя по тому, что он запатентовал в Германии.
— А что он там запатентовал?
Родион пожал плечами.
— Женщины будут в восторге. Он изобрел состав, который меняет цвет глаз. Достаточно двух капель. Абсолютно безвредный, действующий десять часов. Потом глаза обретают естественный цвет.
Я молчала.
— Вообще-то, даже забавно. Хочешь — ходи с зелеными глазами. Хочешь — с синими. Хочешь — с фиалковыми. Насколько я понимаю, это очень в женском духе: глаза под цвет платья.
Он замолчал, глядя на меня. Но я не знала, что ответить. Мой отец — богатый человек?!
— В общем, за несколько лет до смерти он запатентовал свое изобретение. В течение трех лет оно проходило медицинские испытания. И сейчас куча крупнейших фармацевтических компаний дерется за право запустить его в производство.
— Почему они дерутся? — глупо спросила я.
— Потому что только от тебя зависит, кому отдать предпочтение.
Я молчала.
— Элька, это миллионы, — сказал Родион безрадостным голосом. — Может быть, сотни миллионов. А может, и миллиард.
Комната поплыла перед глазами, но я с остервенением ударила себя по колену. Боль немедленно отрезвила меня и вернула все на свои места.
— По условиям завещания, твой отец сделал тебя главной наследницей. Он оставил своей второй жене пожизненную пенсию, впрочем, небольшую. Две тысячи евро в месяц. Лару в завещании совсем не упоминал.
— Почему? — спросила я.
Родион пожал плечами.
— Могу только догадываться. Наверное, понимал, что выросло из второй дочки. Да и чувство вины, наверное, мучило… Что ни говори, а совесть у твоего отца все же была.
— Сука! — отчетливо сказала Лара.
— Лара вышла за этого кретина два года назад. Он проходил стажировку в Германии, там они и познакомились. Фирма его отца пользовалась хорошей репутацией, пока дела вел Никифоров-старший. Поэтому когда встал вопрос о розыске наследницы, то альтернативы даже не возникло: немецкая адвокатская контора поручила дело фирме «Никифоров и сын».
Родион немного помолчал.
— Только, как видишь, папа с сыночком не одной крови.
— Что ты хочешь сказать?! — вскинулся наниматель.
— Молчи, придурок, — оборвала его Лара с бесконечным презрением.
— Я говорю фигурально, — вежливо объяснил Родион. — В том смысле, что твой папа тебя плохо воспитал. Сам бы он так никогда не поступил.
Он обернулся ко мне и продолжил:
— Их сильно поджимали сроки. Долго тянуть было нельзя, в Германии могли взяться за дело сами. Тем более, что производители просто на уши встали от затянувшейся паузы и готовы были организовать поиск наследницы в частном порядке. В общем…
Родион помедлил.
— Этот гад сообщил, что ты найдена и входишь в права наследства.
— Как это? А документы?
— Элька, не будь божьей коровкой! Любые документы можно подделать! Тем более, человеку, который в этой среде вращается!
— Но моя подпись!
— Подделали!
— Откуда они могли знать, как я расписываюсь?
— А им и не нужен был образец твоей подписи! Пока тянулся бы процесс оформления наследства, с тобой успел бы произойти несчастный случай! И все перешло бы к твоей единственной ближайшей родственнице!
Я посмотрела на Лару. Она задумчиво смотрела в окно, и на мой взгляд не ответила.
— После того, как ты мне все рассказала, я просто на уши встал! — сказал Редька, снова превращаясь в привычного мне человека. — Это какой же нужно быть дурой, чтобы не догадаться, что интрига плетется вокруг тебя!
— Я не догадалась, — ответила я покорно. — Я думала, что с меня взять?
— А мы засели за компы и стали копать. Раскопали фирму этого ублюдка…
Редька кивнул на нанимателя.
— Влезли в его файлы. Пошарили в последних деловых документах. И наткнулись на дело о наследстве. Вышли на немецкую контору. Созвонились с ними, и все стало понятно. Еле успели…
Редька вытер лоб.
— В общем, все теперь зависит от тебя.
Я молчала.
— Этих двоих нужно отвезти в милицию. Против Никифорова, помимо прочего, возбуждает дело немецкая сторона. Должностное преступление, подделка документов и все такое… Так что лицензии он лишится, это как минимум. Ну, а эта дрянь легким испугом не отделается.
Редька с ненавистью посмотрел на Лару. Та оторвала взгляд от окна и ответила ему таким же ненавидящим взглядом.
Я встала со стула и подошла к Ларе.
— Ты бы смогла меня убить? — спросила я.
Она немного подумала, прежде чем ответить.
— А черт его знает, — сказала она наконец. — Сначала думала — смогу. А потом, когда они постучали… Я-то думала, это он…
Она небрежно мотнула головой в сторону мужа.
— Не знаю. Меня затрясло.
Она пожала плечами.
— А может, и смогла бы… Деньги того стоили…
— Тебе не приходило в голову, что я и так с тобой поделилась бы? — спросила я.
Она посмотрела на меня, широко раскрыв глаза. И вдруг расхохоталась:
— Кто тебя знает! Ты бы смогла! Ты же у нас дурочка!
Она покачала головой и сказала искренне, с каким-то жутким облегчением человека, которому не нужно больше притворяться.
— Если бы ты знала, как я тебя ненавидела!
— За что?
— Не знаю. Отец мне вечно тобой в нос тыкал: такая примерная, такая послушная, такая скромная. Я как-то раз не выдержала и спросила: чего ж ты ее бросил, если она такая хорошая была?
