Грей хотел заставить ее двигаться, но она не спешила, желая подольше подержать его в этом сладостном плену. Он даже застонал от досады.
Тогда Аллегра торжествующе улыбнулась и принялась чертить пальчиком на поросшей жесткими волосами широкой груди.
– Аллегра не китайская ваза. – Она слегка ущипнула его сосок.
– Ну хватит! – пропыхтел он, потеряв последнее терпение, и, стащив Аллегру с себя, уложил ее на спину. Сдерживаться дальше не было сил, и их соитие наполнилось той неистовой страстью, от которой у Аллегры темнело в глазах, а разрядка становилась просто ошеломительной.
Наконец она успокоилась, довольная и счастливая. Но вскоре ее разобрал смех.
– Ему следует научиться спать довольно крепко, – промурлыкал Грей, нежно покусывая розовое ушко, – если учитывать то, чем я намерен заниматься с тобой все восемь месяцев.
Постепенно в комнату проник ночной холод. Любовники укутались плотнее и уснули, тесно прижимаясь друг к другу. Засыпая, Аллегра подумала, что этот день самый счастливый в ее жизни.
Она очнулась от шума, сдавленных восклицаний и ругательств. Место Грея было пустым. Трясущимися руками ей не сразу удалось высечь огонь и зажечь свечу. Только потом Аллегра решилась выбраться из кровати.
Грей прижимал к полу какого-то рослого незнакомца. Одной рукой он держал его за горло, а другой заломил кисть, сжимавшую устрашающих размеров кинжал. Но вот клинок выпал из ослабевших пальцев, и Ридли поспешил зашвырнуть его подальше, рявкнув:
Аллегра гневно уставилась на нападавшего. Как он посмел нарушить их уединение, их покой? Наверняка какой-нибудь грабитель с большой дороги, ночной вор. Вон у него какая лохматая шевелюра и грубая физиономия, искаженная волчьим оскалом. Он неистово мотал головой по полу, цепляясь за руку Грея, сжимавшую его горло. Хрипло выругавшись, грабитель впервые взглянул на Аллегру. Она вскрикнула и отшатнулась, прижимая руку к груди.
– Боже милостивый! – вырвалось у нее. – Чарли?!
Глава 20
Чарли опрокинул в себя остатки эля, грохнул об стол глиняной кружкой и сердито спросил:
– Анни, у тебя нет ничего покрепче?
– Разве что укрепляющие настойки, – нахмурилась та.
– И ни капли бренди? – Брат презрительно глянул на Ридли. – Неужели твой муж не берет в рот спиртного?
Грей мрачно чертыхнулся. Аллегра умоляюще заглянула ему в глаза и погладила по руке. Ведь к ней вернулся любимый брат! И видеть, как ссорятся два самых дорогих для нее человека, было свыше ее сил.
Она без конца обнимала Чарли, обливаясь счастливыми слезами. Она засыпала его вопросами, едва вслушиваясь в ответы, да и вряд ли нуждаясь в них. Однако у Чарли такая буря чувств явно вызывала досаду, и он поспешил одернуть ее напоминанием, что умирает от голода и жажды.
– Хочешь еще холодной баранины, Чарли?
– Нет. – Он поднялся из-за стола и беспокойно заметался по комнате, а потом остановился и уставился на Грея: – Ридли. Кажется, так звали того наглеца, который перекупил Бэньярд-Холл у молодого Эллсмера.
– Я и есть тот человек, сэр, – нарочито холодно ответил Грей.
– Ничего себе, Анни, да ты стала настоящей пройдохой! – расхохотался Чарли. – А была такая милая цыпочка… Я и не думал, что жизнь научит тебя заботиться о себе. Пожалуй, даже жаль, что у Уикхэма не осталось дочки. Я бы тогда женился на ней и сам вернул Бэньярд-Холл. – Он снова цинично расхохотался. – Приятно было бы отомстить хотя бы так, а?
– Чарли, я вышла за Грея по любви, – сдержанно напомнила Аллегра. – Не смей так о нем говорить.
– Если тебе хватило ума свить себе гнездышко потеплее, то чем хуже я? – небрежно пожал плечами брат.
– Ну, черт побери, довольно, сэр! – не выдержал Ридли.
– Нет! Грей! – Аллегра встала между ними. – Пожалуйста, милый, – умоляла она, обнимая мужа за шею. – Неужели ты считаешь, что Чарли пришлось легче, чем мне?
Грей глубоко, прерывисто вздохнул и разжал ее руки.
– Некогда вы были джентльменом, сэр, – кивнул он Чарли. – И лучше вам об этом не забывать. Перед вами моя жена, урожденная леди и виконтесса. А кроме того, ваша сестра. Будьте добры относиться к ней с должным почтением, и мы станем добрыми друзьями, как и положено столь близкой родне. – Он сделал над собой усилие, но все же протянул руку.
Чарли, чертыхаясь, принял ее. Видимо, его самого смутила собственная выходка:
– Вот моя рука, сэр. Вы должны понять: прошлое забыть не так-то легко.
– Аллегре это тоже далось непросто. Хотя бы ради нее постарайтесь победить свой гнев и радоваться тому, что вы снова вместе.
– Ага. – Чарли снова заметался по комнате, то и дело приникая к темному окну. – Стало быть, Том Уикхэм мертв. А я-то притащился сюда, чтобы прикончить его собственноручно, когда узнал в Лондоне, что он унаследовал эту дыру. Наверное, это случилось недавно.
– Чуть больше месяца назад, – вздохнула Аллегра. – Он… он скончался у меня на руках, – добавила она, кусая губы.
– Хотел бы я на это полюбоваться! – осклабился Чарли.
Аллегра собралась было возразить, но слова замерли у нее на губах. Разве сама она не питала к Уикхэму столь же пламенную ненависть? Лучше пока оставить все как есть. И рассказать о подробностях доблестной гибели Тома в более подходящий момент.
Небо за окном посерело: близился рассвет. Грей давно успел натянуть рубашку и штаны, а она по-прежнему щеголяла в ночной рубашке. Пожалуй, стоит пойти наверх и одеться поприличнее.
– Чарли, ты так и не спал всю ночь? – Брат отрицательно качнул головой, и Аллегра помогла ему снять плащ и устроиться поудобнее. – Милый, подожди, пока я застелю кровать свежим бельем, а тогда ты сможешь поспать.
Плащ дорогого сукна был превосходно пошит, но показался ей странно тяжелым. Аллегра помрачнела. Неужто действительно под его складками где-то в потайном кармане был спрятан пистолет?
– Значит, ты приехал сюда из Лондона? А что ты там делал?
– Так, занимался всякой ерундой. – Чарли принялся теребить кончик носа. – Ведь у того, кто вынужден скрывать свое настоящее имя, там слишком мало возможностей.
– Но ведь с этим покончено! – вскричала Аллегра. Господи, как же она могла запамятовать такую новость! – Ох, Чарли! Теперь ты снова можешь звать себя Бэньярдом. Мало того, мы свободны! Том перед смертью сам сознался, что его отец возвел на нас ложное обвинение. Король даровал помилование. И имя Бэньярдов восстановлено. Понимаешь, Чарли, ты свободен! – И она кинулась обнимать брата в новом порыве чувств.
