Около двенадцати в ворота постучали и вошел молодой человек с ящиком. Он улыбнулся и стал что-то объяснять, чего Виктория не поняла. Затем он начал сверлить большую дырку в стене. Странно, тебе кажется, что ты научился произносить множество красивых и общеупотребительных слов на испанском языке, но, когда заходит речь о чем-то конкретном, все слова куда-то исчезают. Виктория предложила молодому человеку вина, сигареты, она суетилась вокруг него до тех пор, пока дырка не была готова. А потом он ушел. Чуть позднее он явился снова, так же красиво улыбнулся и преподнес ей громадный букет, просто куст мимозы. Виктория была ошеломлена. Мимоза, которую покупают только маленькими-премаленькими веточками кому-нибудь на день рождения… Словно бы чужая страна признала ее, невероятно, надо будет рассказать об этом Элисабет.
Теперь он заливал дырку цементом. Он убрал за собой, посмотрел на Викторию и засмеялся.
— Очень красивая работа, — застенчиво сказала Виктория. — Очень, очень красиво!
Когда на следующий день в ворота постучали, Виктория решила, что пришел тот же молодой человек, быть может, продолжить возню со стеной, но за воротами стояла рыжеволосая женщина, говорившая по-английски и пожелавшая увидеться с Элисабет. С ней были четыре маленькие собачки.
— Ах как мило! — воскликнула Виктория. — Входите, ради бога! Сколько собачек! Садитесь! К сожалению, Элисабет нет дома: бедная девочка вынуждена была уехать, ее мама заболела… Я — крестная мать Элисабет, Виктория Юханссон. Не могу ли я пригласить вас на чашку чаю?
— Жозефина О'Салливан, — представилась гостья Виктории. — Спасибо, быть может, обойдемся без чаю, никаких ненужных хлопот… Хотя у Элисабет обычно стоит в кухонном шкафу немного вина.
Виктория поискала в шкафу и нашла полбутылки виски.
Собачки улеглись у самого стула, на котором сидела Жозефина, а через некоторое время парочка собачонок прыгнула в ее объятия.
— Ваше здоровье! — провозгласила Виктория, она не любила виски. — Вы давно здесь живете, мисс О'Салливан?
— Всего лишь год. Но большинство людей в колонии живут гораздо дольше.
— В колонии?
— Да, в английской колонии. Тут есть и несколько американцев. Жить здесь дешево.
— И красиво, — добавила Виктория. — Так спокойно, настоящий рай!
Жозефина засмеялась, ее маленькое личико сморщилось и стало гораздо старше.
Прогнав собачек с коленей, она осушила свой стакан.
— Они, кажется, очень преданы вам, — сказала Виктория. — Можно налить еще?
— Да, спасибо.
— Сигареты?
— Спасибо, у меня есть. — Жозефина долгое время молчала, она закурила свою сигарету, сделала несколько затяжек и резко бросила недокуренную сигарету в пепельницу. — Вы говорите — рай! Но здесь тоже есть свои змеи! Бродить тут уже небезопасно. И нет никого, кто бы навел хоть мало-мальский порядок.
— Но испанцы… — начала было Виктория.
Жозефина нетерпеливо прервала ее:
— Вы не понимаете. Но, ради бога, не беспокойтесь об этом.
Одна из собачек снова прыгнула к ней на колени, остальные забились под стул. Виктория сказала:
— Какая жалость, что Элисабет не дома. Могу я чем-нибудь помочь?
— Нет. Вы не понимаете.
Несколько мотоциклов проехало мимо, и снова воцарилась тишина.
— Никому нет до этого дела! Никому! — с внезапной горячностью воскликнула Жозефина.
Самая маленькая собачонка вскочила и залаяла.
— На место! — крикнула ее хозяйка. — На место! А вы, вы с вашим раем! Если бы кто-нибудь поклялся отнять у вас жизнь, как бы вы назвали это тогда?
Тут залаяли все собачки. Виктория сказала:
— Мне кажется, им нужно выйти?
Когда она вывела собак в патио и вернулась обратно, ее гостья стояла у окна, повернувшись спиной к комнате. Виктория ждала.
— Смит — фамилия этой женщины, — снова начала Жозефина. — Подумаешь! — Теперь она говорила спокойно, сжав зубы: — Смит, представьте себе. Ходит по всему селению, размахивает ножом и говорит, что убьет меня. А я живу с ней по соседству. За стеной. Она ненавидит собак и стереомузыку, она подсовывает письма с угрозами под дверь и строит гримасы моей уборщице, а на прошлой неделе срезала мою мимозу! Я пошла в полицию, но они сказали: пока что-нибудь не случится, ничего нельзя сделать, иными словами, пока мне не перережут горло.
— А мимоза была высокая? — спросила Виктория. Жозефина бросила на нее сердитый взгляд.
— Метр высотой, — отрезала она.
— А как реагируют на это собаки?
— Они, само собой, лают.
— Мисс О'Салливан, не совершайте опрометчивых поступков. «Убить» — слишком громкое слово, нужно не раз подумать, прежде чем осторожно произнести его. Здесь довольно холодно, что, если зажечь огонь? Мне кажется, дрова Элисабет в патио.
В патио лежали большие поленья оливковых деревьев и какие-то мохнатые ветви; Жозефина принялась разжигать огонь, и он разгорелся ярко-голубыми языками.
— Как красиво горит, — сказала Виктория. — Совсем иначе… Совсем не так, как дома.
Виктория вспомнила своих учеников, приходивших к ней рассказать о чем-либо тяжелом или мучительном; и всегда становилось чуточку легче, если разжигали огонь в печке.
Она сказала;
— Мисс О'Салливан, я серьезно подумаю о вашей проблеме и попытаюсь найти способ вам помочь. Но мне придется подумать как следует.
Жозефина повернулась к Виктории, вся ее осанка как-то изменилась, она расслабилась, лицо утратило напряженность, и она прошептала:
— Вы в самом деле хотите мне помочь? Всерьез? Могу я на вас положиться, да?
— Естественно, — ответила Виктория. — Это необходимо уладить. А теперь вы идите домой и попытайтесь подумать о чем-нибудь другом. — Она чуть было не сказала: «Возьмите увлекательный детектив», но вовремя остановилась.
Когда Жозефина ушла со своими собаками, Виктория достала бумагу и ручку, закурила сигарету и расположилась у огня. Она была очень взбудоражена. Сначала она написала: «Дело Жозефины», затем, немного поразмыслив, изменила формулировку: «Женщина с ножом».
1. Женщину с ножом я обозначу X. — это лучше, чем Смит, интересно, кто главная зачинщица — она или Ж.? Или они обе. (Констатация факта; полиция — out[75], не желает помочь.)
2. Выяснить, разрешено ли в Испании бегать по всей округе и грозить людям ножом. Могли бы, по крайней мере, оштрафовать X. за такое шокирующее поведение, но это, возможно, сделает ее еще более агрессивной. И какое оружие она избрала? Стилет? Кухонный нож? Кажется, это важная деталь, разумеется, психологически. Что я знаю о X.? Ничего.
