— Однако, маджера Храма говорила, что предсказания сбываются не всегда, — сказал Ламорак, у которого из головы не выходил его сломанный меч. — Она сказала, что все зависит от человека.
— Что ж, — несколько беспечно ответил Радхаур, — значит, я постараюсь, чтобы мое предсказание сбылось.
Он был рад, что друзья не выговаривают его за ненужный, в общем-то, риск. Он не боялся предстоящего боя, но если он погибнет, род Сидмортов прервется…
Этого нельзя допустить.
Весть о предстоящем поединке мгновенно облетела армию. И хотя, казалось бы, смертей за прошедший день оставшиеся в живых навидались немало, все поспешили к месту поединка.
На поле боя смерть витает над всеми, там она хохочет и развлекается, может и миновать сдуру. На смертном поединке гибель одного из сражающихся неизбежна. А поскольку сражаются не просто кто-то с кем-то, а владетель местных земель и принц Вогон, без пяти минут сакский король, то этот поединок расценивали как завершающую точку в прошедшем сражении. От графа Маридунского зависело будет ли это восклицательный знак или унылое многоточие.
Марьян со своим немногословным спутником подоспела как раз к началу поединка. Он проложил ей дорогу сквозь плотные ряды воинов, обступивших огороженных круг, где противники готовились к бою.
В свете факелов смертные враги стояли друг против друга. Одетый в латы, в шлеме, скрывающем лицо, сакс казался мощнее и выше стройного юноши, державшего в руках лишь легкий щит и волшебный Гурондоль. Марьян знала, что написано на щите Радхаура…
— Милостивый Хванун, помоги ему! — прошептала она.
— Начинайте поединок! — раздался зычный голос и зрители взревели, поддерживая того, кому хотели победы. Вряд ли нужно объяснять, на чей стороне находились симпатии.
Вогон понимал, что в случае победы его могут и просто растерзать на куски. Он рассчитывал лишь на то, что принц Филипп, в надежде на богатый выкуп защитит его. Вогон не сомневался в победе, несмотря на то, что никакой магической поддержки у него не было. Но ведь и противник перед ним — мальчишка, еще вчера бегавший с деревянной палкой в руках. Вперед, где-то ха тучами сверкает в небе звезда, обманувшая его днем, но она не оставит его сейчас, пробьет себе дорогу.
Яростно встретились клинки и Гурондоль легко перерубил меч, который столь долго выбирал Вогон из множества предложенных.
Толпа ахнула и восторг переполнил освещенную сотнями факелов поляну.
Второй удар Гурондоля — и хрустнул вовремя подставленный щит.
Еще удар и саксу пришлось отбросить ставшие ненужными обломки щита.
Кроме сплошного гула собравшихся нельзя было разобрать ни слова. Что говорил Радхаур никто не знал. Даже противник не слышал его.
Вогон отскочил, переводя дыхание. С удивлением посмотрел на обрубок меча в руке.
Второй раз за день в его руке сломанный меч. Предзнаменование? Чего, близкой гибели? Вогон не желал погибать. Но этот мальчик перед ним не так прост как казалось в начале.
В момент крайней опасности способности каждого человека — если он хочет жить, конечно, — обостряются до предела. И Вогон понял — единственный шанс победить, это вывести противника из себя, самому оставаясь спокойным. Легко сказать — спокойным, когда на тебя идет пылающий справедливой местью противник с удивительным мечом в руках.
Собравшиеся бритты ревели от восторга — ведь юный граф Маридунский один из их предводителей, сводный брат и близкий друг самого верховного короля. Никто не сомневался, что Радхаур в скором времени станет коннетаблем. Кто-то вспомнил, что сам король Артур в возрасте четырнадцати лет победил в битве при Лугуваллиуме.
Радхаур надвигался на отступающего сакса, подбадриваемый криками собравшихся воинов. Он знал, что за ним внимательно наблюдают и переживают за него друзья.
Он знал, что с ним ничего не случится. Перед глазами стояло улыбающееся лицо Педивера, синяк Морианса, глаза отца… Этот сакс за все ответит, он умрет.
Радхаур снял щит — не бросил, а спокойно положил на стоптанную траву — и взял рукоять волшебного меча обеими руками. Братья будут отомщены!
Радхаур занес меч для последнего удара, который перерубит ненавистного врага надвое. В ушах победно ревел рев собравшихся, они ждали крови.
И Радхаур нанес удар, вложив в него всю силу.
Зрители охнули — меч юного рыцаря просвистел мимо противника, сумевшего в последний момент увернуться. Понимая, что судьба предоставила ему последний шанс, сакс не мешкая, что есть сил вонзил обрубок меча в грудь противнику.
Радхаур упал.
На поле воцарилась мертвая тишина. С неба, словно слезы, упали первые капли надвигающегося дождя — на это никто не обратил внимания.
Марьян не закричала от горя, стиснула зубы. Под левой грудью остро заболело там, где совсем недавно была рана от кинжала.
Принц Вогон победителем возвышался над противником. Не мешкая он наклонился, чтобы вырвать у упавшего врага меч и добить его, если он еще жив.
Но Радхаур откатился в сторону и вскочил на ноги — меча из рук он так и не выпустил.
И колющим ударом вонзил Гурондоль в грудь противнику.
В глазах Вогона отразилось удивление. В уголках губ, показались капельки крови.
— Я так и не стал королем! — прошептал он и рухнул на землю.
Глава двадцать вторая. РАДХАУР И МАРЬЯН
«И она в открытом поле
Сорвала себе цветок
И лепечет, обрывая
Каждый белый лепесток:
« Любит — нет — не любит — любит «.
И, оборванный кругом,
« Да» сказал цветок ей темным,
Сердцу внятным языком «.
Я.П.Полонский
Первый удар дождя прекратился так же неожиданно, как и начался.
Радхаур оставил факел сопровождавшему его Триану и вошел в варлакский шатер.
Связанный главарь разбойников лежал на шкурах, рядом сидел охранник из отряда Рэдвэлла и в тусклом свете плашки рассматривал трофейный кинжал.
— Выйди, — приказал Радхаур.
Охранник встал, кинул взгляд на связанного разбойника и вышел.
Юный граф сел на корточки возле пленника. Тот лежал с закрытыми глазами, но Радхаур знал, что он не спит.
— Ты знаешь, кто я? — спросил Радхаур.
Грэндфинд открыл глаза, с трудом изогнулся и сел, вытянув вперед спутанные веревкой ноги.
— И кто? — равнодушно произнес он.
— Уррий Сидморт, граф Маридунский.
— А-а…
Все так же сидя, Грэндфинд снова закрыл глаза.
— Если я поймаю тебя в лесу, — сказал Радхаур, — я убью тебя, как сделал бы это мой отец. Вздерну на виселице.
