Именно этой картины он и ожидал.
Брунгильда и Зигфрид стояли перед широким, покрытым шелками ложем, панический испуг читался в их взглядах. На мгновение время, казалось, остановилось. Все вокруг Хагена пропало в тумане, лишь маленькая частица реальности осталась перед глазами: Зигфрид и валькирия, крепко обняв друг друга, стояли полуодетые, с лихорадочно раскрасневшимися лицами.
Словно вдруг очнувшись, Ксантенец оттолкнул Брунгильду и бросился к двери: возле нее на стуле лежал Бальмунг. Но Хаген оказался проворнее — одним прыжком оказавшись рядом, он отшвырнул стул, одновременно рукоятью меча ударив Зигфрида так, что тот беспомощно врезался в стену. Пока тот пытался удержать равновесие, Хаген выхватил из ножен волшебный клинок, отбросив свой меч в сторону.
— Нет! — вскрикнула Брунгильда, словно страшный клинок угрожал ее жизни. — Умоляю, Хаген, не делай этого!
Рука Хагена дрогнула. В глазах Зигфрида отражался неприкрытый ужас — ужас, который может испытывать лишь человек, считавший себя бессмертным и вдруг осознавший, что глубоко заблуждался. Жизнь его сейчас полностью зависела от милости Хагена, человека, которого он ненавидел.
«Решайся же! — прошептал внутренний голос. — Нанеси последний удар! Одно твое движение — и этот кошмар наконец закончится, а что будет дальше — не имеет значения…»
Сквозь туман, застлавший ему глаза, Хаген видел, как Брунгильда подбежала к нему, как в комнату ввалился Альберих, а следом за ним — Гунтер.
Единственное движение руки…
Нет.
Он опустил меч, поднял свое оружие и жестом приказал Зигфриду подняться. Все затаили дыхание. Каждый из них словно только теперь начинал осознавать, что здесь произошло. Перед глазами Хагена все стояла туманная пелена, заволакивавшая сцену: Брунгильда, поднявшая руки, словно защищаясь, мигом протрезвевший Гунтер, перекошенное ненавистью лицо Альбериха…
…и неприкрытый страх во взгляде Зигфрида.
— Я убью тебя, Зигфрид, — Хаген не узнал собственного голоса. — Помнишь, что я сказал тебе два дня назад или память твоя слишком коротка?
Зигфрид не ответил, завороженно уставившись на клинок в руке Хагена.
— Так сделай же это, и дело с концом! — не выдержал Ксантенец, — Возьми в руки меч и прикончи меня, если боишься драться как мужчина с мужчиной.
— Не слушай его! — раздался вопль Альбериха. — Он нарочно тебя подзуживает! Убей его, пока есть возможность, Хаген!
Зигфрид с ненавистью покосился на альба:
— И ты! Вот как ты держишь свое слово, несчастный?
— Убей его! — Голос Альбериха дрожал от возбуждения. Единственный из всех, карлик, кажется, начинал догадываться, что Хаген не прикончит Ксантенца, во всяком случае сейчас.
— Что же ты медлишь, Хаген? — продолжал Ксантенец. — Используй свой шанс.
Хаген молчал. Действительность снова ускользала от него. Казалось, он видит кошмарный сон. Он опустил меч и отступил.
— Одевайся. — Тронье швырнул Зигфриду куртку, — Ты тоже, Брунгильда.
Валькирия сидела неподвижно, не отрывая глаз от Хагена. Но не было в ее взгляде ненависти, глубочайшая тайна крылась в бездонных глазах. Да, он мог понять Ксантенца: сложись все иначе, неизвестно, смог ли бы он на месте Зигфрида противостоять чарам Брунгильды.
— Почему, Зигфрид? — Голос Гунтера прозвучал совершенно равнодушно. На лице короля не дрогнул ни один мускул. Скорее всего, он преступил ту грань отчаяния, после которой был не в состоянии что-либо принимать близко к сердцу.
Зигфрид не ответил. Гунтер повернулся к Брунгильде:
— А ты? Ответь хоть ты на мой вопрос. Почему? Зачем именно сегодня, Брунгильда? Не завтра, через неделю или через год? Неужели ты не могла подождать хотя бы день?
— Потому что это должно было произойти этой ночью, мой король, — тихо промолвил Хаген. — В твою первую брачную ночь. Лишь это удовлетворило бы Зигфрида. — Он бросил взгляд на нибелунга: — Разве не так?
Зигфрид презрительно скривил губы.
— Отвечай! — потребовал Гунтер. — Я хочу услышать ответ из твоих уст, Брунгильда! Почему именно сегодня ночью?
— Чего ты хочешь, Гунтер? — Тон валькирии был ледяным. — Чего тебе от меня нужно? Ты напился, а я поступила по справедливости. Я обещала отдаться мужчине, победившему меня в честном поединке.
Медленно опустив меч, Хаген шагнул к валькирии, звонкая пощечина заставила всех вздрогнуть. Брунгильда не уклонилась от удара, даже не повела бровью.
— Если ты еще раз позволишь себе подобное, Хаген, — прозвучал в тишине голос Зигфрида, — я тебя прикончу.
Хаген повернулся к нему, вкладывая Бальмунг в ножны. Зигфрид уже вполне владел собой.
— Да-да, — повторил Ксантенец, — именно так, — Он рассмеялся: — А теперь говори, зачем вернулся. Свою задачу ты выполнил, так что верни мой меч и уходи. Чтобы ноги твоей не было на этой земле!
— Ты прекрасно знаешь, зачем я вернулся, Зигфрид. — Хаген сохранял полное спокойствие. — Или ты забыл то, о чем я говорил тебе дважды: в первый раз — год назад, а во второй — позавчера? Я сказал, что вернусь и убью тебя, если ты сделаешь больно Кримхилд. Каждая ее слеза окупится твоей кровью. Я предупреждал тебя, Зигфрид, но ты не внял моим словам. Теперь расплачивайся.
— И как же? — В голосе Ксантенца звучала насмешка.
— Я вызываю тебя на поединок. Защити свою жизнь с оружием в руке. Это будет честный бой, Зигфрид, но не на жизнь, а на смерть.
Ксантенец громко расхохотался:
— Честный бой? Что ты, Хаген, — неужели ты можешь назвать поединок с калекой честным боем?
— Так принимаешь вызов? — На лице Хагена не дрогнул ни один мускул.
Зигфрид кивнул:
— Где и когда?
— Завтра на рассвете. Ты знаешь небольшую рощу, в часе езды к западу от Вормса?
— Да.
— Там есть ручей. Возле него я буду тебя ждать. Приходи один, без свиты. А ты, Гунтер, — он обернулся, — спустись к гостям и объяви, что на завтра назначена охота. Никому не бросится в глаза отсутствие Зигфрида.
— Что за чушь? — Ксантенец нахмурился, — Я и без этого…
— Я не хочу, чтобы дело получило огласку, — перебил его Хаген.
— Боишься, что соберется много зрителей? — Зигфрид скроил ехидную мину.
— И этого тоже, — кивнул Хаген. — Но все дело в Кримхилд. Я не хочу, чтобы она о чем-то узнала. Если ты меня убьешь — никто, конечно, ни о чем не догадается. Я просто не вернусь, и все. Но если я тебя убью…
— Этого не случится, — перебил Зигфрид. — Я принимаю вызов, Хаген из Тронье. Завтра на рассвете. Без свидетелей, не на жизнь, а на смерть. — Он протянул руку: — Верни мой меч!
Но Хаген покачал головой:
