Но это вовсе не означало, что он относился к такому противнику с пренебрежением. Нет, он тщательно осмотрел стоявшего перед ним мужчину и пришел к выводу, что если тот и работал таксистом, то не всю свою жизнь: уж слишком мощными были мышцы его руки.
Кроме того, Штефан почувствовал, что этот мужчина чего-то боится, причем страх в нем нарастал с каждой секундой.
— Я в курсе, — ответил таксист. Он нервничал и, казалось, не знал, куда деть глаза. — Я должен забрать отсюда машину и пригнать ее в аэропорт. Темно-синий БМВ с номером…
— Это машина моего шурина, — перебил его Штефан. — Подождите, я возьму ключи.
Похоже, Роберт позвонил им еще из аэропорта Цюриха, чтобы к его прибытию в аэропорт Франкфурта машина наверняка была уже там. Он, конечно, не очень обрадуется, увидев на ней столько вмятин, но, по крайней мере, к моменту встречи со Штефаном первый приступ гнева у Роберта должен пройти.
Штефан вошел в комнату, взял ключи и передал их таксисту вместе со сложенной банкнотой в двадцать марок, которую тот взял с выражением искреннего удивления. Штефан знал: он поймет смысл этих щедрых чаевых позднее, когда будет передавать Роберту машину в аэропорту.
Штефан подождал, пока за седовласым мужчиной не закроются двери лифта, закрыл входную дверь на замок и на цепочку и вернулся в жилую комнату. Теперь он был довольно спокоен. Конечно, он отчетливо осознавал, что ему угрожает опасность, серьезность которой он оценить пока еще не мог, однако он воспринимал ее скорее как стратег, анализирующий сложившуюся ситуацию. Он, почти как компьютер, обрабатывал поступающую информацию. Выводы были неутешительными. Но ощущение паники, парализовавшее его несколько минут назад, уже не возвращалось.
Он теперь в полной мере пришел к пониманию того, насколько опасными было то, что произошло с ним в последние дни. Если он позволит себе поддаться панике, то, чего доброго, еще начнет метаться, как перепуганная курица, делая одну ошибку за другой. Возможно, именно этого и ждут от него преследователи.
Штефан подумал, что не станет доставлять им такого удовольствия. У них уже был шанс с ним разделаться, и второго такого шанса он им не даст. Штефан вдруг понял, что ему теперь следует делать: необходимо было свести воедино, казалось, несопоставимое — Уайта и его таинственных работодателей; Соню и ее странных братьев; преследовавших его на автомобиле парней (именно они, наверное, пришили ту парочку в подземном гараже); Еву и те на первый взгляд безобидные намеки, которые он услышал от медсестры Дануты и ее брата. Все это, казалось, не было связано одно с другим, однако Штефан был уверен, что между всеми этими людьми и событиями все-таки существовала какая-то связь. Все это было частями единого целого, некой трехмерной игрушки-головоломки, над которой надо было корпеть часами или же днями, прежде чем все ее компоненты вдруг займут определенное место и появится новая, ранее неведомая форма. У него уже есть эти компоненты. Оставалось только выработать план, как правильно совместить их друг с другом.
У него вдруг приподнялось настроение уже от осознания того, что он больше не является лишь беспомощной жертвой и чей-то там добычей. Он теперь понимал, что у него появился шанс устроить свою охоту на гоняющихся за ним охотников. И от одной этой мысли Штефана вдруг охватила эйфория.
Это длилось до того момента, когда стекло в окне его квартиры вдруг разлетелось вдребезги от прогремевшего взрыва, — взлетел на воздух стоявший у подъезда БМВ.
Когда Штефан выбежал на улицу, там уже было полно людей. Из ближайших домов выбегали жители — кто поглазеть, а кто, может быть, и чем-то помочь, хотя, как тут же с огорчением заметил Штефан, помощь была не нужна: взрыв был таким сильным, что от БМВ практически ничего не осталось. Там, где автомобиль только что стоял, в асфальте зиял кратер двадцатисантиметровой глубины, в котором горел бензин вперемешку с маслом. Саму машину, по-видимому, при взрыве подбросило в воздух метров на пять, а затем она упала на два стоявших рядом автомобиля, серьезно повредив их. Повсюду валялись многочисленные горящие обломки, и ближайшие несколько кварталов были усыпаны осколками стекла. Взрывная волна вышибла все оконные стекла в радиусе тридцати метров. На лицах многих выбежавших на улицу людей Штефан увидел кровь: осколки разлетевшихся оконных стекол, скорее всего, осыпали разящим градом внутренности квартир. Штефану оставалось только надеяться, что взрыв не унес жизни невинных людей.
Нет, как минимум одну все-таки унес. Такси, которое он видел из окна, было перевернуто взрывной волной и отброшено на другую сторону улицы. Все его стекла разбились, а оставшийся за рулем водитель лежал неподвижно. Он, похоже, был мертв.
Кто-то грубо толкнул Штефана. Поспешно шагнув в сторону, чтобы удержаться на ногах, Штефан встревоженно и очень внимательно огляделся вокруг. Из соседних домов по-прежнему выбегали люди. Движение на улице застопорилось, и вереница остановившихся автомобилей тянулась до перекрестка. Если пожарные не смогут приехать в ближайшие две-три минуты, им потом сюда попросту не удастся протиснуться.
Словно опровергая этот мрачный прогноз, в конце улицы замигал синий проблесковый маячок. Штефан не услышал звука сирены, но, поскольку он не видел, чтобы кузов машины возвышался над головами людей, подумал, что прибыли, пожалуй, не пожарные, а полицейские: у них автомобили были не такими высокими.
Простояв еще пару секунд с широко раскрытыми глазами и абсолютно растерянным выражением лица, Штефан вдруг удивился тому, какой он тугодум: с момента взрыва до момента прибытия полицейской машины ему даже и в голову не пришло, что на самом деле означал этот взрыв.
Зато теперь понимание смысла случившегося ворвалось в мозг Штефана с такой силой, как будто и там произошел взрыв — не менее мощный. Его руки начали трястись, сердце бешено заколотилось, а дыхание стало таким быстрым, как будто он только что пробежал целый километр.
БМВ взорвали не просто так.
Кто-то сделал это, чтобы убить Штефана!
И этот кто-то, должно быть, сейчас находится рядом…
Первым побуждением Штефана было броситься к полицейской машине, которая в этот момент пыталась пробиться через все увеличивающуюся толпу. Однако этот импульс угас еще до того, как Штефан успел повернуться в нужном направлении. Если люди, подложившие взрывчатку в БМВ, все еще находятся где-то поблизости (а Штефан почему-то был абсолютно уверен, что это именно так), то они наверняка внимательно наблюдают за полицейской машиной. Кроме того, присутствие полицейских само по себе не обеспечивало Штефану надежной защиты: в конце концов, его ведь уже пытались убить прямо на улице. Его преследователи подложили взрывчатку в машину, понимая, что она взлетит на воздух в центре города, и Штефан готов был дать голову на отсечение, что они даже и не задумывались, сколько при этом может погибнуть невинных людей. Стало быть, они вполне способны, не колеблясь, открыть по нему огонь, когда он будет пробираться к полицейской машине. Или же прямо сейчас, пока он еще здесь.
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Штефана еще до того, как он успел что-то предпринять и, вполне возможно, совершить при этом какую-нибудь роковую ошибку. Наверное, подобная медлительность спасла ему жизнь, если его преследователи — а их, по-видимому, было несколько — действительно находились где-то поблизости. Штефан предусмотрительно отступил на два шага назад, стараясь раствориться в толпе, которая еще десять секунд назад его раздражала, а теперь воспринималась им как единственный шанс остаться незамеченным. Он не решился вернуться в свою квартиру: если его преследователи выяснят, что он остался в живых, они первым делом станут искать его именно там. Предполагаемая безопасность его жилища взлетела на воздух вместе с БМВ шурина.
