– Ну вот. Так что теперь огород весь перекопают, может, еще кого найдут… – сказала Жанна, убирая их в сумочку. – Там сильная группа следователей работает, докопаются.
В комнату вошла Карина и, осмотрев Жанну, остановила свой презрительный взгляд на ее ортопедическом сапожке, криво ухмыльнулась и села на диван рядом с Сергеем.
– Илья проснулся, – объявила она. – Сейчас завтракать будет. Надеюсь, вы его сегодня никуда не потащите. Он для этого еще слишком слаб, – ехидно сощурив глаза, язвительно проговорила Карина, запахивая халат на своем шикарном бюсте, но получалось так, что выказывала его этим еще больше.
– Он мне для этого не нужен… – начала парировать ее прикол Жанна.
– Ах, для этого уже не нужен! – перебила Карина. – Ну, тогда понятно… – Она хотела продолжить волновавшую ее тему, но в комнату вошел Илья в спортивном костюме. Он испуганным взглядом запавших глаз осмотрел присутствовавших и, увидев Жанну, смутился.
– Дорогой Илья, как я счастлива…
Жанна поднялась навстречу Илье, и вместе с ним они вышли из комнаты.
– Вот ненасытный сапог, говорит, ей этого не надо, а сама потащила уже. Только человека из склепа спасли, а она… – Карина собиралась еще что-то сказать, но, посмотрев на Сергея, осеклась. – Сергуня, что-нибудь случилось?
Даже Карина, хотя ей очень хотелось поговорить, заметила, что с ним что-то не так. Сергей сидел, сжав зубы, желваки играли у него на щеках.
– Да. Случилось, – сказал он и поднялся.
В комнату заглянул Илья.
– Ну мы, вот, уезжаем, – сказал он с порога, не входя. – В санаторий.
– Знаю я этот санаторий, – тихо прошипела Карина, и они пошли провожать Илью с Жанной.
Когда за ними закрылась дверь, Сергей сказал:
– Я сейчас пойду тренироваться, потом поговорим.
Около трех с половиной часов из комнаты доносились вздохи, стук вонзающихся в стену ножей, звуки ударов и выкрики на каком-то диковинном, не то китайском, не то японском, языке. Карина иногда подходила к двери и, приложив ухо, слушала, но недолго: ей скоро становилось страшно, и она отходила.
Изнурительная тренировка привела Сергея в норму. Он снова был спокоен и уверен. После ледяного душа он вошел в кухню. За столом сидела Карина, перед ней лежал распечатанный конверт.
– Басурман письмо прислал.
– Ну и что пишет?
Сергей уселся за стол напротив Карины.
– Ха! «Что пишет»! Прочитай попробуй.
Сергей взял листок, мелко-премелко испещренный незнакомыми значками, напоминавшими средневековую тайнопись.
– Тут без переводчика, что характерно, никак, – повертев листок в руках, сказал Сергей.
– Переводчика Басурман не прислал, зато вот цветочек вложить не забыл. – Карина показала блеклое растение, расплющенное и сухое. – Гербарий буду собирать.
Карина вложила письмо обратно в конверт. Сергей раскрыл перед собой дневник отца и стал глядеть на столбцы букв. Он не читал – он просто молча глядел на плотно исписанные страницы.
– Ты мне хотел что-то сказать? – подбодрила его Карина, которой показалось, что Сергею трудно начать какой-то важный разговор.
– Да, – устало вздохнул Сергей. – Наконец я узнал все о кончине отца. И она была ужасна. И мне теперь известно, кто является настоящим виновником его смерти.
– Подожди, – удивилась Карина. – Разве это не Петрушка?
– Петрушка был исполнителем, но заказчиком был совсем другой человек. Дело в том, что мой отец совершенно случайно через своих китайских друзей вышел на след наркотиков, которые поступали в Петербург из Китая; здесь в тайных лабораториях они перерабатывались, после чего уходили в страны Европы и Америку. В то советское время это был безопасный и выгодный путь – чиновники были куплены, имелась надежная схема поставки сырья. И представь, мой отец – добрейший человек, узнает о тайных лабораториях по переработке наркотиков, решает самостоятельно проследить весь путь наркотиков от начала до конца. Это очень похоже на моего отца, он верил в справедливость и добро. Кроме того, у него имелись сведения, что многие из чиновников куплены. Ты, наверное, уже догадалась, что лаборатории эти принадлежали Китайцу. Да, десять лет назад мой отец перешел дорогу самому могущественному бандиту в городе, контролирующему весь преступный мир. Тут-то и появился Петрушка. Он появился не из ниоткуда. Этот в нормальном состоянии безобидный, беззлобный человек в безумии преображался в страшного, безжалостного монстра. Петрушка с верными карликами под наблюдением лучших врачей-психиатров несколько лет жил у Китайца в клетке. Китаец знал все: и о болезни, жившей в нем, и о совершенных им в состоянии невменяемости преступлениях… Но Китаец не отдавал его властям. Петрушка жил у него, как свирепый пес-убийна, которого дрессируют на манекенах, пока не подобралось подходящей жертвы. Но когда-нибудь она обязательно появится, и тогда хозяин скажет «Фас!».
И вот эта жертва нашлась. Это был мой отец, и Китаец сказал: «Фас!» Он сумел направить безумие Петрушки в нужное для себя русло. Он мог бы просто пристрелить моего отца или подложить под поезд… Но нет, это был особенный человек. Из каждого убийства он устраивал театральное действо и с интересом наблюдал за тем, как оно разворачивается. Конечно, не все в этом «представлении» проходило гладко, иначе и не могло быть. Ведь Петрушка безумен, поэтому в любой момент люди Китайца готовы были устранить его и всех причастных к этому «представлению» актеров. В сущности, Петрушка, как это ни парадоксально, тоже был жертвой, что говорить о слабоумных карликах, которые, однажды влюбившись в большую живую куклу, пронесли эту любовь через всю жизнь, ради него, ради его свободы, совершая убийства, только чтобы он остался с ними. Убивали они ради любви. Ведь Китаец умышленно и целенаправленно травил и запугивал маленьких человечков, в конце концов доведя их до состояния постоянного ужаса, внушив им, что они в любой момент могут потерять своего Петрушку – свою куклу, что злые люди обязательно отнимут его, если они не будут поступать так, как велит Китаец.
Это представление с пытками и убийством моего отца позабавило Китайца, должно быть, поэтому он оставил Петрушке и лилипутам жизнь. Или оставил пока, в будущем собираясь еще раз использовать его безумие для своих целей. Китаец – это чудовище, распустившее свои щупальца по городу. Отец пишет в дневнике, что в колодце установлены потайные камеры, снимавшие их мучения и смерть. Это были глаза Китайца, которые видели повсюду и все…
В своем дневнике отец даже пытается оправдать и понять убийцу и мучителя Петрушку, который сам, по сути, не виновен в своих злодеяниях – им двигала болезнь, а карликами любовь… Об этом страшно говорить. Отец не писал о том, какие принял мучения: на себя у него не хватало жалости – вся она уходила на его мучителей. Смерть моей сестры тоже на совести Китайца.
