— Ну да, если в это можно верить, — ответила Лиза, просмотрев показания механика.
— А теперь твоя очередь, — заявил Буковски. — Что конкретно здесь происходит?
— Я ведь уже говорила: одна женщина заподозрила неладное, заметив двух человек на улице в городке под названием Штруб.
— Это совершенно точно наши беглецы?
— Судя по описанию — нет, но я сразу подумала о твоей теории. На этой улице живет старый профессор университета. Юнгблют — помнишь такого?
Буковски покачал головой.
— В тот раз я показывала тебе его фотографию. В Интернете. На ней еще были наши убитые священники и этот профессор археологии из Израиля.
Буковски задумался. Наконец он вспомнил и провел рукой по лбу.
— Разве ты не говорила, что Юнгблют мертв?
— Так, по крайней мере, было написано на сайте, но это было ложное сообщение. С ним случился апоплексический удар, однако он выжил. Теперь он прикован к инвалидной коляске.
— Дальше!
— Его дом, как я и говорила, расположен на той улице, на которой были замечены подозреваемые. И вот в его дом вломились. И где теперь находится профессор, никому не известно.
Буковски сделал глубокий вдох.
— Мог ли Юнгблют оказаться нашим трупом с Вацманна?
— Криминалисты сейчас осматривают его дом. Снимают отпечатки пальцев и ищут материал ДНК, но я не очень-то верю в его смерть. Судмедэксперты наверняка заметили бы, что он инвалид. Юнгблюту уже за восемьдесят. Впрочем, он тоже занимался древними языками народов Иудеи, и его считают специалистом по раннехристианской истории Израиля.
Буковски стукнул кулаком по столу.
— Круг замкнулся. Есть ли указания на то, что профессора похитили?
Лиза покачала головой.
— Хотя все шкафы в доме перерыты, диван и подушки разрезаны, и вообще, помещение выглядит так, будто в нем разорвалась бомба, как говорят коллеги из отдела криминалистики, но никаких признаков насилия нет. Никакой крови, никаких следов борьбы. Я думаю, профессор ушел сам.
— Ты же сказала, что он парализован.
— Он сидит в инвалидной коляске, но у него есть помощник. Бывший чемпион Олимпийских игр по борьбе из Бишофсвизена. Наши коллеги уже едут к нему.
— Чего же мы тогда ждем? — возмутился Буковски.
— Я ждала тебя, если ты еще не забыл, — сердито возразила Лиза и бросила Буковски ключи от машины.
Хижина в Роствальде, недалеко от Бишофсвизена, Бавария…
Том и Мошав опустились на старый потертый диван. В свете двух керосиновых ламп они смотрели во все еще хитрые и полные жизни глаза старика, сидевшего напротив них в инвалидной коляске.
Том подробно рассказал обо всех неприятных событиях, происшедших с ними в Святой земле после того, как Хаим Рафуль исчез вместе с содержимым саркофага: о смерти Джины Андреотти, о несчастном случае в районе раскопок, о противотанковых минах и об убийстве профессора Джонатана Хоука в долине Кидрона. И о неизвестных, которые в Израиле следовали за ними по пятам. Профессор внимательно слушал.
— Я уверен, что Хаим не хотел этого. Он, очевидно, не обдумал все хорошенько, когда убегал из Израиля.
Том нахмурил брови.
— Он должен был бы предостеречь нас, а вместо этого просто исчез и оставил нас в неведении.
— Он вынужден был исчезнуть: они уже слишком приблизились к нему.
В помещение вошел Штайнмайер.
— Снаружи все спокойно; очевидно, за ними никто не следил.
Старик кивнул.
— Знаете ли вы, кто за всем этим стоит?
Том покачал головой.
— Мы схватили одного из наших преследователей. Он сообщил нам, что очень многие интересуются документами из могилы. Эти люди готовы заплатить за них миллионы. Именно по этой причине активизировались все преступники — отсюда и до самого Иерусалима.
Старик молча кивнул и указал на наполовину заполненный стакан воды, стоявший перед ним на столе.
— Вы христианин? — спросил он Тома.
— Я не могу сказать, что я ревностный прихожанин, но воспитывался в христианской вере.
— Видите ли вы этот стакан?
— Конечно, стакан как стакан, что в нем особенного? — удивился Том.
— Нет, вы ошибаетесь. Это не простой стакан, это святой Грааль, а жидкость в нем — кровь Иисуса Христа.
— Я не понимаю: это что, какой-то тест?
— Нет, боже упаси, вы просто должны в это поверить.
— Я должен поверить в то, что это — святой Грааль? По-моему, вы далековато зашли.
Старик улыбнулся.
— Вовсе нет, — ответил он, — я лишь делаю то, что делает ваша церковь. Она хочет убедить своих последователей одной лишь силой веры. С помощью легенд и символов, которые мы должны воспринимать как реальные факты.
Том указал на стакан.
— Но он все равно остается просто стаканом.
— Очень хорошо: я смотрю, вы поняли, что я хотел этим сказать.
Том покачал головой.
— Должен ли я понять вас так, что вы полагаете, будто за всеми этими диверсиями и убийствами стоит церковь?
— Не вся церковь, а некоторые из ее служителей.
— Но это противоречит любой современной философии веры и нашей религии, — возразил Том. — Мы ведь больше не в Средневековье живем.
— Так что же было в могиле? — спросил Мошав, нарушив воцарившееся молчание.
Старик взял стакан и отпил из него. Он посмотрел на высокого борца, который стоял у двери.
— Как ты думаешь, Ганс, мы можем доверить им нашу тайну?
Ганс Штайнмайер пожал плечами.
Старик на инвалидной коляске поехал в угол комнаты и достал пачку бумаг. Затем он вернулся к столу.
— Нелегко было расшифровывать сей древний труд, написанный на назроатском диалекте. Пришлось приложить максимум усилий. Но мы справились — до известной степени. Естественно, оригиналы находятся в безопасном месте.
Том нетерпеливо ждал продолжения.
— Хаим Рафуль знал, где искать свитки. Римский легион был только предлогом.
— Правильно, сын мой, — подтвердил его догадки Юнгблют. — У одного торговца на базаре в Дамаске он приобрел несколько фрагментов древнего труда. Он был написан на коже. Козлиной коже. Хаим попросил нескольких специалистов из университета исследовать этот труд. Фрагменты датировались временем после Первого крестового похода. Значительную часть разобрать не удалось. Арамейский язык. Квадратное письмо.[42]Во время исследовательской работы он познакомился с двумя настоящими специалистами, которые владели этим языком. Разумеется, это были служители католической церкви, священники-исследователи, работавшие во Французском институте археологии. Том самом институте, в котором верховодят доминиканцы и который некогда отвечал за раскопки в Кумране. Все же он доверял им, так как они стали настоящими искателями истины. Хотя Хаим просто ненавидит католическую церковь, он и эти священники стали настоящими друзьями. Они помогли ему с переводом фрагментов, однако поплатились за это жизнью. Одного из них жестоко пытали и распяли как предателя. Понимаете — как предателя. Это точное указание на того, кто стоит за происшедшим.
