— Да уж, заставила ты меня побегать, Анн Шарль, — продолжало это странное создание. Однако его слова не имели для Шарли никакого смысла — она физически ощущала, как жизнь матери буквально утекает у нее из рук. От острого запаха крови у нее кружилась голова, в голове продолжал звучать вопрос, который она не успела задать матери: кто такие другие, о которых она говорила, и не является ли убийца одним из них?
Но этот голос… резкий, металлический.
— Или называть тебя Софи? Как тебе больше нравится?
Это имя словно переключило какой-то рычажок в ее мозгу.
— Кле… Клео?..
Вдова улыбнулась, обнажив два ряда великолепных сияющих зубов. Однако Шарли все еще не могла осознать, что перед ней живое существо из плоти и крови. Скорее оно походило на призрак… Призрак, явившийся из прошлой жизни. Еще один. Последняя деталь пазла, который представляла собой ее исковерканная жизнь…
— Ей конец, — холодно произнесло существо, указывая на неподвижное тело на руках Шарли дулом своего револьвера.
Эти слова вывели Шарли из оцепенения, и она переключила все внимание на мать, больше не обращая внимания на призрачное существо.
Лиан Жермон, чье лицо теперь приобрело восковой оттенок, изредка слабо моргала, но жизнь уже покидала ее. Кровь, заливающая руки и одежду Шарли, давала странно-жутковатое двойное ощущение животного тепла и смертельного холода.
К своему удивлению, Шарли чувствовала глубокую скорбь и пробуждение запоздалой любви к матери. Она шепотом повторяла одну и ту же фразу, словно молитву:
— Держись, мама… держись…
— Я бы на твоем месте сама ее прикончила, — равнодушно бросила Вдова. — Судя по тому, что я услышала, это было бы вполне заслуженно. Но уж конечно, мама — это святое… даже для французов!
Шарли не знала, что ответить. Все происходящее казалось ей нереальным, словно во сне.
— Да, ты заставила меня побегать, Шарли, — снова повторила Вдова. — Но я на тебя не в обиде. Это была достойная схватка. Я даже готова признать, что у тебя были веские причины убить этого подонка, твоего мужа… но видишь ли, он задолжал мне деньги. Много денег.
Шарли наконец подняла голову и взглянула на свою бывшую патронессу. Она всегда боялась Вдову. Не потому, что знала обо всех деталях ее бизнеса: работая в клубе, она почти не общалась с другими девушками и не прислушивалась к их болтовне. Но она чувствовала, что хозяйку заведения окружает какая-то темная, непроницаемая, смертоносная аура. И вот теперь эта смерть настигла ее мать и собиралась обрушиться на нее.
Но за что?
— Странная вещь судьба, — задумчиво продолжала Клео. — Я помню, что собиралась тебя уволить из «Эль Паласио». Ты хорошо танцевала, но… чувствовалось, что ты не на своем месте. Ты не подходила для этого заведения. Но, сама не знаю почему, я этого не сделала. Случайность?.. — Вместо ответа Вдова покачала головой и горько улыбнулась.
Шарли почему-то показалось, что двигался лишь ее череп, а огненная шевелюра оставалась неподвижной, словно в подтверждение нереальности всей этой сцены. Какой-то дурацкий трюк из третьесортного фильма…
— Но я уже давно не верю в случайности, — продолжала Вдова. — И как выяснилось, не зря: если бы я не заинтересовалась твоей персоной и не просмотрела твою анкету, я бы тебя никогда не вспомнила. Но вот, как видишь, я здесь. Все случившееся имеет смысл. Это судьба. El destino.[22]Когда я в тот вечер заехала к тебе — то есть к вам, — я даже представить себе не могла, что вернусь на тридцать четыре миллиона богаче.
Постепенно Шарли начала понимать, в чем дело.
— Теперь тебе ясно? — спросила Вдова. — Да, я там была. Он еще не успел остыть. И знаешь, что я нашла на полу рядом с ним?
Листок с цифрами… Тот самый, который Серж все еще держал в руке, когда она ударила его ножом… Листок, который дал ей Давид…
Давид!
— Где он? — воскликнула Шарли.
Вдова взглянула на нее с непритворным удивлением. О ком она говорит?..
— Мой сын! Где мой сын? — закричала Шарли и, осторожно переместив голову матери со своих колен на пол, выпрямилась во весь рост.
Вдова тут же навела на нее револьвер:
— Ни с места, puta![23]
Шарли замерла.
— Ты о чем… — начала было Вдова, но тут же все поняла: в машине на полу лежал свернутый плед. Мальчишка был там, под этим пледом!
Конечно же он был не в доме — он бы сюда просто не дошел. Клео заметила, в каком он был состоянии, когда Шарли убегала из клиники, неся его на руках. Опьяненная успехом, близостью вожделенных денег и предвкушением свободы, Клео упустила из виду эту немаловажную деталь: мальчишка все еще скрывался в машине.
— Отдай мне этот гребаный билет! — сквозь зубы процедила она. — Отдай мне мои деньги! Иначе ты больше не увидишь своего сына живым. Я приехала сюда не одна. Если через три минуты я не вернусь к своей машине с билетом, мальчишку изрежут на кусочки. Это будут делать медленно, у тебя на глазах, пока ты не уступишь. Ясно? В последний раз говорю: отдай мне билет!
Шарли почувствовала, как вся кровь отхлынула у нее от лица. Если Давид окажется в руках наемников Вдовы, это будет гораздо ужаснее, чем если он попадет в руки астрософов. Первые убьют его без колебаний.
— Билет спрятан в другом месте, не здесь… — с трудом произнесла она. — Я отдам его тебе, но мне нужны гарантии. Я хочу быть уверена, что с моим сыном все будет в порядке…
— А если я просто разнесу тебе башку? Как тебе такая гарантия?
Выиграть время. В очередной раз. Хотя к чему?.. По лицу Вдовы Шарли догадывалась, что та потеряла голову от жадности. Как только билет окажется в ее руках, она ее убьет. У Вдовы попросту не будет другого выбора — она ведь уже застрелила Лиан Жермон, хотя в этом не было никакой необходимости. Сейчас, когда мать истекала кровью, Шарли понимала, что дорога каждая секунда… Как же спасти Давида?..
У нее кружилась голова. Положение было безвыходным: со всех сторон ей угрожала смертельная опасность. Она чувствовала себя загнанным зверем, со всех сторон окруженным охотниками… и вдруг…
Какой-то шум снаружи.
Вдова тут же направила на дверь револьвер.
Дверь гостиной распахнулась с такой силой, что обе женщины невольно вздрогнули. В комнату ворвался поток ледяного воздуха. На пороге дома виднелась маленькая дрожащая фигурка.
И тут же в голове Шарли, словно отзвук далекого эха, раздалось одно-единственное слово: «Сильнее!..»
83
Джорди остановил машину, старую «тойоту», которую с большим сожалением вынужден был одолжить на стоянке возле гостиницы без ведома владельца. Правда, он оставил двойную плату за номер на ночном столике у изголовья кровати, а о местонахождении машины собирался позднее сообщить в гостиницу по телефону.
