ножи вдруг принялись раскачиваться словно сами собой и завозились, пытаясь выбраться, вылететь.
-Товарищ Марго! -возмутился Андронов. -Ты сейчас серьёзно сомневаешься в моей беспристрастности? Сомневаешься в решении товарищей Вождя и Кнута нагрузить меня этой работой? В том, что в своём решении я буду руководствоваться чем-то иным, нежели поиском истины и стремлением к благу и процветанию нашей молодой народной республики?
Его слова заставили девушку сдуться, и она подалась немного назад.
-Сомневаешься?
-Н-нет, -не очень уверенно ответила Коробейникова, но всё же ответила: -Не сомневаюсь. Но Клавдий ни в чём не виноват!
-Раз не виноват, то всё будет хорошо, он скоро выйдет и получит свой мандат обратно, -пообещал Андронов. -Можешь быть в этом совершенно уверенна.
-Лучше бы в «Родную гавань» поехали проверять тамошнего комиссара, -высказала Маша.
-Подробности? -насторожился Андронов.
-Сами выясните, -отвернулась Маша собираясь уже уйти прочь, но он её остановил.
-Подожди. Есть ещё кое-что. Слушай, может уже сядешь нормально и перестанешь надо мной нависать своими... своими выпуклостями!
-Смущает? – спросила Коробейникова.
-Отвлекает, -парировал Андронов. Потёр рукой лоб и признался: -Ну и смущает тоже. Я ведь живой человек всё-таки.
Она села. Не сказать, чтобы от этого что-нибудь сильно изменилось. Разве что ракурс слегка поменялся, но и на том спасибо.
-Не знаю: дошли ли уже новости из столицы, но верховным советом был выпущен указ на тему новых амазонок. Вижу, новости пока не доходили?
Коробейникова помотала головой.
-Если совсем кратко: принято решение о создании нового боевого женского ордена по типу старинных рыцарских орденов. Там с магистром во главе, или магисторшей, в общем в столице, когда я уезжал, только и спорили, как и кто будет называться. Главное, что на местах доверенные амазонки получат возможность, после согласования, разумеется, создавать отделения женского боевого ордена. Вы можете набирать в него желающих лиц женского пола, обучать их воинскому искусству, воспитывать в верности идеалам революции и амазонии и, при необходимости, быть готовыми влиться в действующую армию на правах отдельных самостоятельных отрядов.
И, разумеется, раз я и так отправлялся в Каменск, глава амазонок поручила мне, при условии, что я найду подходящую кандидатуру, посвятить её в девы-рыцари и дать право (и обязанность) создать свой боевой отряд. Что думаете, по этому поводу, товарищ Коробейникова? Никого лучше вас здесь мне не найти. Согласны принять на себя обязанности девы-рыцаря? Найти, создать, обучить, подготовить отряд боевых подруг всегда готовых стать на защиту завоеваний революции, учения Вершителя Драласа, идеалов Амазонии, а также хранить покой и мир в нашей дорогой республики?
-Свой собственный отряд? -переспросила Коробейникова.
-Именно так.
-Боевой женский орден?
-Полностью открытый для всех желающих. Вы, в смысле амазонки, сами определите его устав и так далее. Главное условие товарища Вождя – качество подготовки. Никакой профанации, всё по серьёзному. Финансирование, довольствие – всё уже выделено! Ну как, берёшься?
-Я… не знаю.
-Это не ответ девы-рыцаря.
-Тогда хорошо, берусь!
-Вот и отлично, -обрадовался Андронов. -Забирай документы. Копия указа совета о создании ордена. Предписание о формировании каменского отделения ордена. Личное письмо от главы фракции новых амазонок. Приказ о присвоении тебе звания девы-рыцаря и наделении всеми полномочиями старшей сестры каменского отделения ордена. Мои поздравления. Завтра начнём искать для вас подходящее помещение. В самое ближайшее время жду письменной записки с указанием чего и в каком количестве потребуется на первый год. Рекомендую писать с небольшим запасом, всё равно всё сразу вряд ли дадут. Но и за разумные рамки не выходить. Скажу сразу: планируется устраивать отделения ордена на частичном самообеспечении. И, самое главное. Любое достижение твоих будущих боевых подруг – твоё достижение. Их успех – твой успех как командующей ими девы-рыцаря. Но верно и обратное. Ты несёшь личную ответственность за каждую отобранную и взятую в орден сестру. Выбирай тщательно! Учи на совесть! И всегда, всегда проверяй даже самых доверенных своих людей.
-Ну как, справишься?
-Приложу все силы!
-Опять не ответ девы-рыцаря, -покачал головой комиссар.
-Справлюсь! Обязательно справлюсь! -пообещала Коробейникова. Её лицо раскраснелось. Грудь вздымалась и опадала от частого, прерывистого дыхания. Глаза горели.
-Совсем другое дело, - одобрил Андронов. -Не смею больше задерживать. Честно говоря, у меня и у самого полно дел. Проклятая писанина, но и без неё никуда, ибо во всех делах, в самую первую очередь должно быть… что?
-Что? -переспросила изрядно растерянная обрушившимися на неё событиями и известиями Маша.
-Учёт и контроль, -пояснил комиссар. -Контроль и учёт.
Глава 14. В которой я следую данному мне совету, но всё получается совсем не так как планировалось
Тюремная камера в подвале бывшего полицейского управления. Холодные стены, холодный пол. Вроде и не сказать, чтобы прямо сильно холодно, пока ходишь туда-сюда даже не замечаешь. Но стоит посидеть на месте, или того хуже, прилечь, как стены и пол начинают вытягивать из тела тепло по крохам, отбирать его, забирать себе, питая никогда не способную насытиться утробу. Единственное, что спасало это тюфяк и одеяло. Закутаешься, лежишь и только наблюдаешь как мимо проходят дни, недели. Главной радостью становится, когда приносят обед – хоть какое-то событие. Тем более, что кормили меня всяко лучше всех прочих заключённых под стражу. Полноценное трёхразовое питание. Гарантированная трёхразовое гастрономическое счастье. А сладкий горячий чай и вовсе настоящее блаженство. Сидишь с чашкой в руках, пока она не остынет, пьёшь мелкими глотками. И время, кажется, летит как прежде. Потому, что здесь, в заключении, оно обычно скорее тащится подобно хромой кобыле, чем летит.
Ещё одним событием выделяющемся на общем скучном фоне вынужденного ничегонеделания являлись появления дознавателя. Неизменно вежливый, но при этом страшно скучный, в том смысле, что если он задал вопрос, то будет крутить и так и сяк и уже не отцепится пока не получит хоть какой-то ответ. В целом я предпочитал с ним не спорить и сразу исчерпывающе отвечать на интересующие его вопросы. Проблемы начинались, когда я не мог точно ответить или вовсе не знал ответа. Тогда Андронов начинал допытываться, задавать один и тот же вопрос разным словами, как бы исподволь подводить к нему и так далее. Может быть ему казалось будто я запираюсь, и он пытался якобы вывести меня на чистую воду. А может быть просто проверял, желая удостовериться что я и правда не знаю, а не придуриваюсь.
У комиссара, напротив моей камеры, имелось даже собственное место. Стул, больше похожий на кресло, небольшой столик и лампа на нём. Масляную лампу Андронов попросил принести, когда ему
