слишком тяжелыми. Без нее, где бы ты был сегодня?
Лука посмотрел на меня, и у меня на глаза навернулись слезы. — Я был бы в очень мрачном месте и, возможно, был бы худшим Капо, чем был мой отец.
Я не верила в это. Лука всегда был лучше своего отца, но то, что он думал, что я помогла ему стать хорошим капо, значило очень много.
— Мне нужна Грета рядом со мной, чтобы быть капо. Я люблю ее. Я всегда восхищался тем, что есть у вас с мамой, но никогда не думал, что это может быть у меня, потому что это чертовски редко в нашем мире.
Лука смотрел на Амо сузившимися глазами. — И ты думаешь, что у тебя это есть с Гретой?
— Я знаю это.
Я подошла к Луке и соединила наши руки. Он бросил на меня усталый взгляд, а затем снова обратился к Амо. — Это вызовет большой скандал, трах, возможно, восстание. Нам придется пролить кровь, чтобы заткнуть рот сторонникам Антоначи. Много крови, если мы не сможем как-то подкупить его, чтобы он замолчал, в чем я сомневаюсь.
— Я готов пролить столько крови, сколько потребуется.
Лука испустил длинный вздох. — Если ты думаешь, что она того стоит...
— Стоит.
— Тогда я встану рядом с тобой и пролью столько крови, сколько потребуется. Я проливал кровь и за меньшее.
Я больше не могла сдерживать слезы, и Валерио обхватил мою шею сзади, положив подбородок мне на макушку. — Пролитая кровь, как раз к Рождеству. Какое веселое послание. Рожденный в крови, поклявшийся в крови.
Я подавилась смехом и шлепнула его по руке. Перспектива крупного конфликта внутри Фамилии пугала меня, но в то же время я понимала, что это неизбежно, чтобы дать Амо счастье, которого он заслуживал, и которого я хотела для него. Если кровь — это цена, которую нам всем придется заплатить, то так тому и быть.
28
Грета
Кайф от телефонного разговора с Амо быстро испарился, когда я подумала о предстоящих беседах с семьей.
Я отправилась на поиски Невио. Я знала, что он — самый трудный орешек и нашла его в своей балетной студии, на тренировке. Он делал приседания с пистолетом, на его лице было выражение сосредоточенности, когда он смотрел на себя в зеркало, чтобы проверить форму.
— Ты здесь не для балета, — выдавил он и выпрямился. Мой взгляд привлек шрам на его животе. Это была всего лишь белая линия на его загорелой коже — один из многих шрамов, борющихся за внимание с горсткой татуировок, — но он хранил память об одном из самых тяжелых дней в моей жизни.
Невио ненавидел Амо. И даже если он не говорил этого прямо, Амо чувствовал то же самое по отношению к моему брату. Как я могу объединить этих двоих? Или, по крайней мере, не заставить их желать расправы друг над другом?
Невио проследил за моим взглядом, и его губы растянулись в жесткой улыбке. — Это последний шрам, который мне нанесёт Витиелло.
— Невио, мы можем поговорить? — Я сжала руки, не зная, как ему сказать. Поговорить с мамой было трудно, но это было ничто по сравнению с этим. С папой тоже было бы трудно, но реакция
Невио пугала меня больше.
Невио сразу же насторожился и подошел ко мне, коснувшись моих плеч. — Что случилось?
Беспокойство в его голосе всегда согревало мое сердце, потому что это не было одной из сильных черт характера Невио.
— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, верно?
Темные брови Невио сошлись вместе, в его глазах замешательство смешалось с настороженностью. Его интуиция, как всегда, была на высоте. — Просто скажи мне то, что ты хочешь мне сказать. Ты ведь не больна, верно?
Я быстро покачала головой. — Не больна, нет. Я в порядке, физически, но я…
— Грета, просто скажи мне!
Мои глаза горели от слез, что я едва могла проглотить комок в горле. — Последние несколько месяцев я встречалась с Амо.
Невио уронил руку и отступил назад, выражение его лица стало каменно-холодным. — Что?
Низкая вибрация в его голосе вызвала мурашки на моей коже.
— Я люблю его.
Невио сделал еще один шаг назад, каждый мускул в его теле напрягся до предела. — Ты любишь его?
Снисходительность в его голосе ранила сильнее, чем его ярость. — Невио, пожалуйста, постарайся понять. Я люблю его и хочу быть с ним.
Он отвернулся с резким смехом, достал пистолет и выстрелил в зеркала. Я вздрогнула, мои руки взлетели вверх, чтобы закрыть уши. Зеркала от пола до потолка взорвались одно за другим с пронзительным визгом. Осколки разлетелись по комнате, расколов солнечный свет на сотни осколков, как мое сердце раскололось из-за реакции Невио. Он медленно повернулся ко мне, его грудь была окровавлена от нескольких порезов, а один осколок застрял в щеке.
Слезы побежали по моим щекам. Он поднял руку и выдернул осколок, отчего по его лицу потекла струйка крови.
— Значит, ты выбираешь его, а не меня, не нас, не нашу семью.
У меня пересохло во рту, сердце заколотилось, а руки стали липкими.
— Если ты уезжаешь из Вегаса, чтобы быть с Витиелло, значит, тебе на меня наплевать.
Не могу поверить в то, что он сказал. Это была неправда, и он знал это, но ему все равно удалось заставить меня чувствовать себя виноватой.
Я чувствовала это с самого первого момента, когда подумала о том, чтобы быть с Амо, потому что я знала, что это будет означать. Мне пришлось бы оставить Невио, чего я никогда не считала возможным. Я была спокойствием в ярости Невио, и я боялась, что без меня рядом с ним тьма победит. Его действия только что разожгли мою тревогу.
Его ярость была мощной, она обрушилась на меня, как лавина, от которой у меня перехватило дыхание. Дверь в балетную студию распахнулась, и папа, Нино, Алессио и Массимо вошли с пистолетами наизготовку.
Все они замерли, увидев нас.
Я проигнорировала их пытливые взгляды. Это было между мной и Невио.
— Разве ты не хочешь, чтобы я была счастлива? — мягко спросил я.
— Что, блядь, здесь происходит? — прорычал отец.
Невио шагнул ко мне и посмотрел
