украшенные золотым шитьём. Однако, при внимательном осмотре можно было заметить, что бархат был старым и потёртым, а золотое шитьё – лишь искусно подкрашенная и вполне себе обычная нить. На полу лежал ковёр, который с первого взгляда казался ручной выделки легендарным ковром из Восточного Халивата… Но, подойдя ближе, можно было увидеть, что его рисунок был нарисован, а не соткан вручную. Сам же этот ковёр был выцветшим и изношенным, особенно по краям, где его цвет уже не радовал глаз. А сам он был чуть приподнят в местах, где под ним были спрятаны деревянные вставки для придания и видимости толщины веса. По стенам помещения были развешаны различные картины, бывшие всего лишь копиями знаменитых произведений, каждая в богато украшенной, но дешевой позолоченной раме. При тщательном изучении становилось очевидно, что это не оригиналы, а искусно сделанные репродукции, выполненные на грубой холстине, а рамы покрыты тонким слоем золота, уже местами облупившимся.
В центре кабинета стоял огромный деревянный стол, покрытый тонкой скатертью из искусственного шёлка, украшенный старинными книгами в кожаных переплётах, которые были явно новыми и не читаными. Эти книги служили лишь для создания впечатления учёности и богатства. Также на столе также стоял массивный бронзовый канделябр, уже покрытый зелёным налётом, но тщательно начищенный хозяином, чтобы скрыть его подлинное состояние. Полки кабинета были заполнены предметами, призванными демонстрировать богатство. Фарфоровые статуэтки, якобы из далёких земель Китая, и хрустальные бокалы. Но фарфор был грубым и небрежно расписанным, вазы – новоделами, а хрусталь – дешёвыми подделками, которые издавали неприятный дребезжащий звук при прикосновении. В углу кабинета стояло огромное кресло, обитое кожей редкого зверя, но при детальном рассмотрении можно было увидеть, что это была всего лишь неплохо выделанная и окрашенная толстым слоем краски коровья кожа, которая уже начала местами трескаться и облезать в местах наибольшего использования. Рядом с креслом стояла магическая лампа на изящной ножке, с абажуром из искусственного шёлка, который был уже местами выгоревшим и выцветшим. На одной из стен висели оружие и доспехи, которые с первого взгляда казались старинными, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это всего лишь реплики, сделанные из дешёвого металла и покрытые тонким слоем бронзы или серебра, который уже начал облезать, обнажая проступающую ржавчину.
Сам хозяин кабинета, одетый в дорогой на вид, но слегка поношенный костюм, старался передвигаться по комнате с достоинством, постоянно поправляя то одну, то другую вещь, будто опасаясь, что кто-то заметит её настоящий вид. Он громко говорил о своём богатстве и достижениях, при этом избегая конкретных вопросов и старательно разворачивая разговор на более общие темы. Хотя внимательному человеку было бы вполне понятно то, что кабинет этого дворянина был всего лишь своеобразной театральной сценой, где каждая деталь была призвана создать иллюзию роскоши и успеха, но за этой ширмой скрывалась реальность недостатка средств и желания казаться тем, кем он на самом деле не был.
Барон Герхард Эшвальд был человеком внушительных размеров, как в высоту, так и в ширину. Его массивная фигура сразу бросалась в глаза, как и его вычурный, аляповатый наряд. Он носил роскошный камзол ярко-алого цвета, расшитый золотыми нитями и украшенный крупными пуговицами с фальшивыми бриллиантами. Камзол был заметно тесен, подчеркивая его круглое, почти шарообразное брюшко, выпирающее вперед и создающее впечатление, что ткань вот-вот лопнет. Под камзолом виднелась сорочка из тонкого льна, на рукавах которой красовались кружевные манжеты, давно потерявшие свою белизну. Ворот его наряда был высоким и жестким, подчеркивающим его массивную, обрюзгшую шею. На толстой шее барона сверкала толстая золотая цепь с массивным медальоном, который был настолько велик, что каждый раз, когда барон делал шаг, он ударялся о его грудь, издавая глухой звук. Его лицо, круглое и розовощекое, сияло жирным блеском. Густые бакенбарды, в цвет его темных, с проседью волос, обрамляли щеки и подчеркивали его двойной подбородок. Маленькие, глубоко посаженные глазки блестели хитростью и самодовольством, а толстые губы, скрывающие несколько отсутствующих зубов, часто кривились в самодовольной улыбке.
Сегодня Герхард надел широкие бриджи из бархата, оттенка фиолетового цвета, которые были изрядно потерты и местами заплатаны. Завершали его наряд массивные, давно потерявшие форму ботинки из черной кожи, украшенные большими серебряными пряжками, которые были скорее символом его стремления к роскоши, чем реальной ценности. Барон был известен своей любовью к еде и вину даже за пределами княжества Ярского. Его пальцы, толстые и короткие, всегда были немного жирными, а ногти – коротко подстриженными, но часто с остатками пищи под ними. В одной руке он почти всегда держал бокал с вином, а в другой – какой-нибудь лакомый кусочек. Кусок сыра, ломоть копченого мяса или кусочек пирога. Его движения были медленными и несколько неуклюжими, что придавало ему вид ленивого, но довольного жизнью человека. Когда он садился в своё огромное кресло, его движения сопровождались тяжелыми вздохами и глухим скрипом обивки. Барон любил потягивать вино, вытирая губы кружевным платком, и с важным видом обсуждать свои "богатства" и "высокие" дела, хотя на деле большинство разговоров сводилось к пересказу слухов и сплетен. Но несмотря на свой внешний вид и показную роскошь, барон Герхард Эшвальд был человеком, пытающимся скрыть за этим фасадом свою неуверенность и осознание того, что его богатства – лишь видимость, которую он старательно поддерживает.
– Мой Лорд, у нас есть новости по поводу того самого города, который вас так интересует. – Услышав весьма своеобразное обращение со стороны своего верного слуги, итак не отличающийся стройной фигурой дворянин буквально раздулся от гордости, хотя подобное обращение к барону, по сути, было прямым оскорблением вышестоящих и более родовитых дворян. Но своих слуг он специально заставлял обращаться к нему именно так. Ведь это была мечта барона… Подняться куда выше своего уровня. И ради этого он был готов на всё. Именно поэтому он всегда завидовал соседу. Тому самому графу Фольк, который был достаточно богат, чтобы являться одним из так называемых столпов княжества Ярского. Да, в княжестве было несколько дворян, которых именовали столпами княжества. И всё только по той причине, что от них многое зависело. От этого графа зависел в основном доход княжества. Практически тридцать процентов налогов в казну шло именно с его территорий. И всё только из-за того, что ему очень повезло. Мало того, что на его землях имелись серебряные рудники, позволявшие казне графства получать чистое серебро. Так и ещё и этот проклятый город Торвилль, находившийся на границе Мрачных земель и Тёмного леса. Что не говори, а гильдия поисковиков и охотников,
