дозами Кошки.
— Готова!
— Ждите снаружи, я скоро буду, — велел Борх.
Тьма спустилась на город, беззвёздное небо слилось с угольными кучами, и только искры, вырывающиеся из труб, вспарывали ночной мрак. Иорвет подобрал уголёк с земли и нарисовал изогнутые полосы на обнажённой части рук и ног. Потом поднёс уголёк к лицу.
— Помочь? — спросила я.
— Нет, — хмуро ответил он и принялся рисовать камуфляжные полосы на щеках и шее.
Я тоже взяла уголь и по его примеру разукрасила голые ноги и руки.
— Помочь? — спросил он, когда я добралась до лица.
— Н-нет… Да! — передумала я, за сегодняшний день уже до чёртиков соскучившись по его прикосновениям.
Он приподнял моё лицо и сосредоточенно начал выводить углем косые полосы по лбу и щекам. А когда закончил, его рука задержалась у меня на подбородке, и с отчаянной надеждой я ждала, что он склонится и поцелует меня. Но Иорвет убрал руку и выкинул уголёк.
Заскрипели ворота, из отворившихся дверей склада горделиво выступил абсолютно чёрный дракон, и только снопы искр отражались в его узких глазах.
— Признаться, я получил удовольствие, купаясь в угле, — сказал он. — Меня всегда занимало, что чувствуют воробьи, совершая омовения в пыли… Встаньте рядом, спинами ко мне, и вы полетите на крыльях ночи!
Мы повиновались, сзади захлопало, и вокруг моих рёбер сомкнулась когтистая лапа. Я вцепилась в неё, и дракон взлетел. Этот полёт был гораздо приятнее того, что я совершила, свешиваясь на цепочке медальона с лапы виверны, и вскоре я едва сдерживалась, чтобы не повизгивать от восторга, когда Виллентретенмерт, набрав высоту, падал вниз, а потом, взмахнув крыльями, уходил снова вверх. Видимо, он со свойственной ему театральностью решил доставить нам удовольствие и устроить из полёта своеобразный аттракцион.
С реки на город наползал туман, огни едва пробивались сквозь него. Дворец был уже близко, я видела горящие в окнах сторожевых башен масляные светильники. Дракон поднялся высоко, и на земле прорисовались периметры внешних и внутренних стен дворца, пунктиром подсвеченные факелами в руках патрулей охраны. На миг Виллентретенмерт завис в воздухе и, приметив нужное место, спикировал к нему. Мне начало казаться, что мы со всей скоростью впечатаемся в каменные зубцы, когда он раскинул крылья, плавно подлетел к стене, отпустил нас и растворился в ночи.
На лице Иорвета я заметила след улыбки, оставшейся от полёта, но она тут же сползла, и он, быстро оглядевшись, достал из сумки верёвку. Я протянула ему пузырёк с Кошкой, влила в себя свою дозу. По обе стороны хода поверху стены было темно — у нас было несколько минут до прихода патрульных. Иорвет подпрыгнул и подтянулся на барьер, который ограждал запретный сад царицы от любопытных взглядов охраны. Свесился с него и протянул мне руку.
На несколько мгновений мы задержались наверху, пока Кошка не начала действовать. Темень под стеной стала сереть. Иорвет приложил крюк к краю, сбросил конец верёвки и кивнул мне. Перебирая руками, я съехала вниз, чертыхнувшись на Борха, потому что тут же обожгла об верёвку босые ступни. Спрыгнула, и через миг Иорвет уже сидел рядом, спустившись со стены с ловкостью циркача. Сдёрнул за верёвку крюк.
Нас окружали густые джунгли — во всяком случае, именно так в темноте выглядели переплетённые заросли увитых лианами раскидистых деревьев и причудливых кустов с гигантскими листьями. Неподалеку журчал ручей, и сад, который нам предстояло пересечь из конца в конец, полнился шорохами, кваканьем и хлопаньем крыльев ночных птиц.
Сконцентрировавшись, я не почуяла опасности, и мы бесшумно заскользили по мягкой траве, стараясь не слишком отдаляться от стены.
Сквозь листву начал пробиваться свет, и к звукам ночи добавились далёкие всплески смеха. Кусты поредели, и впереди за лужайкой потянулась балюстрада, огораживающая сад наложников. Мы продолжали путь в тени деревьев, пока слева не показался высокий дворец с многоярусной крышей. В нашу сторону от него тянулась колоннада, по которой гуляли блики подсвеченной лампами воды бассейна. Обнажённые юноши и девушки резвились в нём, смеялись и брызгались, стоя по пояс в воде, другие же — в шёлковых струящихся одеждах — прохаживались между увитых лианами колонн. Откуда-то из глубин дворца лилась тихая струнная музыка.
— Аппетиты у царицы королевского размера, — прошептал Иорвет.
— И весьма разнообразные, — согласилась я, заметив, что среди наложников большинство не было людьми.
Джунгли закончились, и до следующих деревьев, похожих на фруктовые, предстояло добраться по открытому участку с цветочными клумбами, разбитыми вокруг белых мраморных изваяний. Стараясь не наступать на цветы, мы перебегали от статуи к статуе. К белоснежной фигуре в виде сидящего льва я подбежала первой.
Статуя ожила и бросилась на меня бесшумно и молниеносно, и я даже не успела кинуть зажатый в руке соломенный шарик. В миг пантера повалила меня на спину, в плечах вспыхнула острая боль от когтей, и исполинская кошка, вдавливая меня в землю, стала втирать в мою сумку гигантскую голову. Иорвет, ухватив за ноги, выдернул меня из-под навалившейся туши, вырвал из руки приманку и сунул снежной пантере в морду. Та замерла, уткнувшись носом в соломенный шарик, длинные вибриссы стояли дыбом. Я поползла к деревьям, а Иорвет откинул шарик в сторону. Пантера в прыжке поймала его передними лапами и, повалившись на бок, стала мордой тереться о солому.
— Я не смогла почуять её, — шёпотом оправдывалась я, пока мы бежали по саду. — Они какие-то другие.
— Стой! Ещё одна, бросай!
Теперь, когда мы знали, как выглядят снежные пантеры, заметить их в темноте стало легче. Они не нападали издалека, предпочитая сначала подобраться поближе, и брошенная пахучая приманка тотчас же отвлекала их. Ещё три соломенных шарика пошли в дело, пока мы добрались до густой живой изгороди, по другую сторону которой за деревьями виднелся дворец царицы — с узкими арочными окнами высотой во всю стену и двумя ярусами золочёной крыши.
Участок запретного сада, посреди которого стоял дом Хатун Мелике, был будто целиком перенесён из Страны Озёр. Из земли росли чёрные валуны в окружении сосен с пушистыми длинными иглами. От остальной части сада его отделяла плавно изгибающаяся речушка. На песчаный берег ложились узоры от ажурных кованых шаров, внутри которых горело масло. От крохотного, по сравнению с гаремом, дворца вела между валунов дорожка, которая упиралась в гнутый деревянный мостик через речку. На нём, облокотившись на перила, стояли и тихо разговаривали две женщины.
Одна из них разогнулась, и сердце моё заколотилось — мне показалось, что это была Рэя. Женщина была столь же высока и так же мощно сложена. Но через
