голосом.
Я прикусываю губу, когда он жадно посасывает мой клитор, заставляя меня видеть звезды.
— Да, обед, черт возьми, — отвечает Гарретт по телефону.
— Я рад, что ты вернул свою девушку, но нам все еще нужно управлять компанией, так что, если бы ты мог тратить меньше времени на то, чтобы тебя уносили под стол, и больше времени на поиск способов угодить нашим инвесторам, это было бы здорово.
— Кому-то нужно потрахаться, — ворчит Эмерсон у меня между ног.
Мне удается сдерживать свой оргазм до тех пор, пока он не вводит в меня два пальца одновременно, и я не могу удержаться от вздоха, покачивая бедрами, чтобы почувствовать его глубже.
Гаррет прочищает горло по громкой связи.
— Привет, Шарлотта. Когда вы двое закончите, не могла бы ты, пожалуйста, прочитать сообщение, которое я только что отправил. Нам нужно уложиться в VIP-квоту к концу квартала, иначе нам крышка. И не в буквальном смысле.
Как только линия обрывается, я издаю крик удовольствия и переживаю свой долгожданный оргазм. Я едва успеваю перевести дыхание, как Эмерсон притягивает меня для поцелуя. Он проводит влажными пальцами по коже моей груди.
— Ты слышала этого человека, — говорит он мне в губы. — Ты мешаешь мне выполнять мою работу, Шарлотта. Если ты не можешь перестать быть такой чертовски плохой, мне придется привязать тебя к твоему столу.
— Звучит забавно, — шепчу я.
— Да, это так, — отвечает он.
После того, как мы оба приходим в себя после оргазма, мы действительно возвращаемся к работе.
Я распечатываю присланное Гарретом предложение, а затем отвечаю ему быстрыми и неофициальными извинениями.
Мне нравится Гаррет, и мне неприятно слышать его таким недовольным. Это на него не похоже. Обычно он такой беззаботный и веселый, и он всегда был самым большим сторонником моих отношений с Эмерсоном. Это заставляет меня задуматься, что могло испортить ему настроение в последнее время. Может быть, ревность? Эмерсон говорит, что Гарретт не из тех парней, которые остепеняются, и он достаточно трахается, чтобы у него никогда не было плохого настроения по этому поводу. Но, возможно, видеть своего лучшего друга в счастливых, преданных отношениях действует ему на нервы.
—
Часть компромисса, на который мы с мамой пошли в прошлом месяце, когда я начала потихоньку переезжать в дом Эмерсона, заключалась в том, что мы должны были поддерживать традицию Тако по вторникам. Ей почти не пришлось выкручивать мне руку, тем более что Эмерсон всегда ведет машину и платит, что означает для нас бездонную маргариту.
Это делает его более терпимым, так как Софи всегда приходится сидеть рядом с ним, и сегодня вечером она завладела всем его вниманием, показав ему свой дизайн для аниме, которое она рисовала уже несколько месяцев. Наверное, я бы разозлилась больше, если бы он не был таким чертовски очаровательным, изображая полный восторг от ее эскизов.
Мы все еще доедаем первую порцию чипсов и сальсы, когда мама обнимает меня за плечи и шепчет:
— Не сердись на меня. Я ничего не могла с собой поделать.
— О чем ты говоришь? — Спрашиваю я, но потом вижу, как он идет через комнату.
— Я должна была пригласить его. Это семейный вечер.
Мои глаза расширяются, когда Бо неловко машет мне рукой. Я бросаю взгляд в сторону Эмерсона, но он, кажется, ни капельки не удивлен, а это значит, что он уже знал об этом.
— Почему никто не сказал мне, что происходит? — Спрашиваю я, но мне никто не отвечает, потому что моя мама встает, чтобы обнять Бо.
Затем Эмерсон хлопает его по плечу и отодвигается, чтобы он мог занять место в конце стола.
Разве неловко, что мой бывший и нынешний ужинают вместе?
Конечно.
Слон в комнате больше, чем эта чашка для маргариты.
Но это сын Эмерсона, так что, я думаю, технически он теперь член семьи, а семьи в любом случае странные.
— Что происходит? — Неловко спрашивает Бо, и я просто продолжаю прихлебывать свой напиток, высматривая официанта, чтобы он был наготове, когда я дойду до конца.
— Софи показывает мне комикс, который она нарисовала, — небрежно отвечает Эмерсон.
— Это называется манга, — поправляет она его, закатывая глаза, и моя мама смеется.
— Сделай ему поблажку, Софи. Он старый, — говорит Бо с улыбкой.
И когда она пододвигает к нему свои рисунки, он выглядит таким же удивленным, как и Эмерсон, и это согревает мое сердце.
Хотя, возможно, это из-за текилы.
К тому времени, как официант ставит перед моей младшей сестрой жареное мороженое, я чувствую себя отдохнувшей и возбужденной, и вся неловкость за столом больше не кажется такой странной.
Мы с мамой не можем перестать хихикать, а Эмерсона, похоже, больше всего забавляет наше пьянство.
Он, моя мать и Бо обмениваются неловкими историями обо мне, а я слишком сосредоточена на мороженом, чтобы обращать на это внимание.
Пока они все разговаривают, я подталкиваю свою младшую сестру ногой, и она смотрит на меня с улыбкой. Я мысленно задаю вопрос: Кажусь ли я счастливой?
Ее улыбка пытается завладеть всем лицом, когда она прикусывает губу и смотрит на людей за нашим столиком, а затем снова на меня. Она нетерпеливо кивает, и мне приходится проглотить эмоции, подступающие к горлу.
И просто так, в этом нет ничего странного, неправильного или неудобного. Это просто семья.
Когда счет оплачен, мы все обнимаем Бо на прощание, и Эмерсон отвозит моих маму и сестру домой.
По дороге обратно к нему домой я смотрю в окно, когда он перегибается через сиденье и хватает мою ногу. Глядя на него, я прикусываю нижнюю губу.
— Ты очень ласков с моей семьей, но если бы они только знали, о каких грязных вещах ты думаешь, я уверена…
Зловещая улыбка на его лице превращается во что-то гораздо более зловещее.
— Ты даже не представляешь.
— Так почему бы тебе мне не показать? — Спрашиваю я.
Он смеется. Затем, когда мы останавливаемся на светофоре, он перегибается через сиденье и притягивает мое лицо к своему, крепко сжимая меня за подбородок. Злобным шепотом он говорит:
— Пожарная тревога на красный свет.
Секунду спустя он выходит из машины, и мои глаза расширяются. Смех срывается с моих губ, когда я выпрыгиваю из машины и обегаю ее сзади, но он уже так далеко впереди меня, что к тому времени, как я добегаю до водительского места, он уже там. Схватив меня за талию, он прижимает меня к борту машины.
Мы оба смеемся, затаив дыхание, и это совсем не похоже на того задумчивого мужчину, которого
