Тут мне в голову пришла другая мысль, от которой я содрогнулась. А что если Сашка сможет проникнуть на чердак? У меня ведь ничего нет, чтобы как-то защититься. На приемчик надеяться не приходится. Второй раз на эту удочку он не попадется, а я с ним не справлюсь. Кстати, на чердаке не сказать чтобы было очень темно. В два довольно внушительных окна и застекленную балконную дверь попадал свет фонарей. Я подняла голову и увидела электрическую лампочку без абажура. Значит, электричество здесь тоже есть. А где у нас выключатель? Плохо, если снаружи.
Выключатель все-таки оказался снаружи. Во всяком случае, внутри я его не нашла, сколько бы не шарила руками по стенам. В поисках я натолкнулась на что-то странное. Разложенные на столе какие-то картонные трубки, не очень тяжелые, но непонятные. Рядом с ними я нашла коробок спичек. Эта находка меня порадовала, я понадеялась, что спички не отсырели, и чиркнула одной о коробок. Спичка послушно вспыхнула. В ее неверном свете я увидела, что картонные трубки на столе – это праздничные фейерверки, видимо те самые, которые так мечтал запустить Артем. Я тупо уставилась на них, а потом обрадовано схватила несколько картонных трубок. Пригодится подать сигнал. Больше ничего стоящего мне под руки не попадалось: ни ножа, ни тяжелой железяки. Правда я наткнулась на остатки водопроводных труб, но никакого удовольствия мне эта находка не принесла, потому что обрезки труб были из новомодного пластика, а стало быть, легкими. Такими башку не раскроишь.
На чердаке неожиданно потемнело. Я инстинктивно развернулась в сторону окон и едва не умерла на месте от страха.
На балконе стоял Сашка и царапал балконную дверь. Но она была из пластика и ручки с обратной стороны не имела. Сашка наклонился, потом закрыл локтем лицо и чем-то двинул по стеклу. Стеклопакет треснул, но сразу не разбился. Я бросилась в сторону люка, разгребать свою баррикаду. Сашка ударил по стеклу снова, и на этот раз стеклянные брызги разлетелись во все стороны. Я в один момент разметала все набросанные на люк вещи, отчетливо понимая, что скрыться уже не успею. Сашка сунул руку внутрь, поднял дверную рукоятку вверх и отпер дверь.
– Ну что, красавица, – злобно усмехнулся он и сплюнул на пол, кажется, ты все-таки добегалась. Хвалю. Ни одна баба еще не доставляла мне столько хлопот. Но наша игра затянулась и стала меня утомлять.
Я замерла, а потом чиркнула спичкой.
– Не подходи, – пригрозила я.
– А то – что? – саркастически усмехнулся Сашка и его лицо, которое мне когда-то так нравилось, исказилось отвратительной гримасой. – Знаешь, в виде исключения, я убью тебя быстро. Так сказать, в виде бонуса за доставленной удовольствие. Тебе не будет больно, я обещаю…
Холодное лезвие в его руке отсвечивало неестественным электрическим блеском. Я не могла отвести от него глаз. А расстояние между нами сокращалось. Спичка в моей руке погасла. Я попыталась зажечь следующую, сломала ее, потом вынула третью, зажгла и подняла голову. Сашка был буквально в паре метров от меня.
– Не подходи, – еще раз повторила я почти шепотом и сунула фитиль ракеты в слабый огонек спички. Фитиль зашипел. Сашка округлил глаза, и тут картонное дуло выплюнуло яркую зеленую звезду, которая пролетела всего метр и плюхнулась нам под ноги, почти сразу погаснув.
– Умирать, так с музыкой? – усмехнулся Сашка. И в этот момент вторая звезда, на этот раз пронзительно-красного цвета со свистом попала ему прямо в лицо.
Сашка отпрянул и схватился за голову с оглушительным ревом. Я уронила ракетницу, из которой продолжали вырываться яркие свистящие звезды, а Сашка с воем отступал от меня, держась за лицо, а между его пальцев пробивалось красное пламя. Дальше я все делала на уровне рефлексов. Откинула крышку люка, скатилась по винтовой лестнице вниз и влетела в первую попавшуюся комнату, еще помня, что дверь внизу заперта, а окна зарешечены. Я распахнула окно и, выдохнув, прыгнула вниз во двор. Приземление было не очень удачным. Если во время беготни я умудрилась передвигаться не сломав каблуков, то на этот раз я сломала оба, но жалеть об этом было некогда. Хуже было то, что я разбила в кровь и ноги, и руки. Охнув, я постаралась встать, и мне это удалось почти с третьей попытки. Я побежала к воротам, качаясь из стороны в сторону. Мутило, было больно абсолютно везде. Но я, тем не менее, добежала… Почти добежала.
В этот момент створка ворот поползла в сторону и во двор, визжа тормозами, вкатила светлая машина. Я застонала. Значит, Сашка успел вызвать себе подмогу и теперь мне не уйти. Я повернулась и побежала внутрь двора, мимо входных дверей в дом, надеясь перелезть где-нибудь через забор. Конечно, можно было затаиться и спрятаться, но я отчетливо понимала, что жива только до тех пор, пока бегу. Как только остановлюсь – я покойница. И как только я это подумала, я споткнулась и упала прямо перед входом в дом.
В эту самую минуту входная дверь скрипнула, и на пороге показался Сашка. Его вид был ужасен. Он был перемазан грязью и кровью. Лицо было перекошено от гнева и боли. А вместо одного глаза была кровавая рана, из которой сочилось что-то буро-желто-черное. Я вскрикнула и стала отползать на спине, отталкиваясь локтями и ногами. Сашка увидел меня сразу и, прихрамывая, пошел ко мне. Его рука, залитая потоками крови, все еще держала нож, по которому тоже текло что-то багровое.
– У-у-убью! – прошипел он, занося руку. Я завизжала. И в этот момент раздался оглушительный выстрел, а за ним второй.
Сашкина грудь разлетелась в клочья, как у тряпичной куклы. Липкие красные брызги оросили мое лицо. Сашка глухо простонал и начал оседать на землю. Он упал на колени и замер в этой позе на несколько секунд, точно прося прощения за все. А потом он со странным шелестом повалился на снег рядом со мной, прижавшись изуродованной частью лица к земле. И в этот момент его окровавленное лицо, освещенное резковатым светом фонарей, четкое и смазанное одновременно, показалось мне демонически прекрасным. Мертвый взор смотрел прямо мне в лицо, а из глаза текла одинокая слезинка непереносимой боли и страха. Вот так и заканчиваются приключения. Я отодвинулась в сторону и повернула голову.
Ко мне с двустволкой в руках бежал Валера, за ним, отставая и спотыкаясь, Миронов. Швырнув ружье в сторону, Валера прижал меня к груди, а я заревела, больше ничего не боясь. Судорожно колотившееся сердце вдруг сразу размякло и поплыло внутри безвольной медузой.
Миронов подошел к трупу человека, которого мы считали другом, отшвырнул ногой нож. Валера качал меня на руках, убаюкивая, а я ревела не стесняясь. Какая к чертовой матери Гюрза! На этот момент я была маленькой девочкой, оказавшейся в лапах самого худшего кошмара. И больше всего в этот момент я боялась, чтобы эти сильные руки, укутанные в пахнущий мужским одеколоном свитер, отпустили меня навсегда.
– Тише, тише, – шептал Валера. – Все уже кончилось…
Гюрза. Послесловие.
В больнице я провела всего одну ночь. У меня не было ни одного перелома, ни единого вывиха, только несколько ссадин и пара сломанных ногтей. Гораздо больше времени мне потребовалось, чтобы ответить на вопросы милиции. Но, к счастью, я давала показания на следующий день. В здание УВД меня привез Миронов, который был так любезен и доставил мне моего кота, запертого в машине Сашки. Оголодавший и напуганный Самсон в знак протеста ушел спать в шкаф и ко мне не приближался на пушечный выстрел целых два часа, но потом смилостивился и завалился спать вместе со мной, уже после моего возвращения из милиции.
