Ирэн уже отошла довольно далеко от дома, там, где между небольшим лесочком и прудом, расположенным на территории поместья стояли несколько небольших мастерских, оставшихся с того времени, когда и Павел Овчинников, и Тимоха-деревщик только начинали.
И когда Ирэн свернула, направляясь мимо этих домиков, навстречу ей вышел князь Николай Обухов.
Дорогие мои!
Спасибо, что подождали! С завтра выйду в нормальный график выкладки проды
С любовью,
Ваша Адель
Глава 49.
Князь был трезв, умыт, причёсан и одет в мундир. На лице у князя было заметно несколько синяков, но так, небольшие.
— Видимо Морозов бил так, чтобы заметно не было, профессионал, —подумала Ирэн.
Ирэн молчала, молчал и князь. По нему было заметно, что он не просто здесь гуляет, а что он видел, как Ирэн вышла из дома и специально пошёл за ней, чтобы встретиться подальше от лишних глаз.
Ирэн заметила, что князь чувствует себя неловко, но не собиралась облегчать ему задачу. Это не она за ним пошла, а он. Если ему есть что сказать, то она его выслушает, нет, пойдёт дальше.
Между тем пауза затягивалась, и Ирэн, сделав лёгкий кивок головой, обошла князя и двинулась дальше.
— Ну до чего странный, — думала Ирэн, вот он и сестра как будто совершенно от разных родителей.
И она уже думала, что князь так и не решится заговорить, но вдруг из-за спины раздался несколько хриплый голос:
— Вам не понравились цветы?
Ирэн остановилась, обернулась. Князь Обухов стоял и смотрел на неё не как обычно, со злостью на лице, а как-то растерянно, словно не мог понять, как он здесь очутился и почему о чём-то её спрашивает.
—Доброе утро, князь, — Ирэн решила, что в случае с Обуховым, да ещё в безлюдном месте поместья лучше соблюдать этикет, а то события вчерашнего вечера показали его не с лучшей стороны.
Хотя на выставке, когда он ещё не знал, что она Ирэн Виленская, он был весьма и весьма вежлив и даже показался ей привлекательным.
— Доброе утро, баронесса, — вдруг поддержал светскую беседу князь, — так, скажите, вам не понравились цветы?
— Цветы прекрасные, но от их аромата у меня заболела голова, — Ирэн решила, что кокетничать не будет, пусть знает правду.
— Я хотел извиниться, — пробормотал князь
— Хорошо, — Ирэн пристально на него посмотрела, — ваши извинения приняты, что-то ещё?
— Нет, — быстро ответил князь, явно не ожидавший такой холодности, но сразу же исправился —да
Ирэн стало смешно:
— Так нет или да?
— Нет, то есть да, ну в смысле я ещё хотел с вами поговорить, — наконец-то удалось связно сказать князю
— Говорите, только предлагаю вам пойти, я бы хотела продолжить прогулку, — решила проявить благосклонность Ирэн.
И Обухов начал говорить, но Ирэн не покидало ощущение, что говорит он совсем не то, что собирался, когда поджидал её в безлюдном месте, скрытом от посторонних глаз пышными кустами сирени.
Обухов начал говорить про то, что боится за сестру, отправляя практически одну в Горное княжество, не то, чтобы он не доверял роду Дадиани, которые на протяжении многих столетий верой и правдой служили империи, а ему было бы спокойнее, если бы она уехала туда уже после проведённого обряда здесь.
Для Ирэн, кстати, оказалось откровением, что церковь допускала разбивку брачного обряда на две части. Одну часть делали для невесты, а другую для жениха и невесты. Согласно половинчатому обряду, невеста становилось «нетронутой женой», женой перед богом, но «хранимой богом», до того, как клятвы будут произнесены во второй раз и уже оба поклянутся исполнить предназначение и стать мужем и женой в полной мере.
На первой половине обряда родители передавали невесту родне жениха или его представителю, но находилась она под защитой бога, и жених клялся сохранить «богову жену» до того, как будет проведён полный обряд.
Обычно таким обрядом пользовались королевские особы, когда не было возможности заключить брак сначала в одной стране, а потом в другой, то проводили обряд, который носил поэтичное название «богова жена», а потом, когда невеста приезжала в дом мужа, церковники завершали обряд, давая благословение на полный брак.
— Если бы вы согласились, Ирэн Леонидовна, то я бы предложил княгине Дадиани провести такой обряд здесь, перед отъездом в Горное княжество.
— А причём здесь я? — удивилась Ирэн
— На обряде девушке нужны оба родителя, я могу заменить отца, а мать или старшую женщину, я бы хотел попросить вас, потому что Соня настаивает на вашей кандидатуре, — сказал Обухов и тяжело вздохнул.
И здесь Ирэн не удержалась:
— А вы? Вы хотите, что я поддержала Соню на обряде? Мне казалось, что вам неприятно даже рядом со мной находиться, а на обряде всё должно быть по-честному? Или я не права?
Но Обухов не успел ответить. За разговором они практически подошли обратно к дому, перед которым пышным ковром были выставлены букеты, между ними ходили Танюша с Глашей, и Танюша наклонялась к каждому букету, нюхала его и выносила свой вердикт.
Увидев маму, подбежала, обхватила ручками, Ирэн подхватила дочку, приподняла и поцеловала в пухлые щёчки.
— Мама, мама, ты видела, мне опять цветы плислали
Танюша, уже стоя на дорожке, смешно подпёрла золотую головку ручкой, вздохнула и грустно сказала, явно кого-то копируя:
— Ума не плиложу, кто бы это мог быть?
Ирэн рассмеялась, обернулась на Обухова и увидела, что он не смеётся, а как-то странно, на грани ужаса и восхищения смотрит на Танюшу.
— Ну да, — пришла в голову Ирэн мысль, — он же её никогда не видел, а девочка копия папы, которого Обухов, судя по всему,
