…Мальчишка начал просыпаться, и так чётко горевшие в его сне названия гигантов-красавцев уплывали из памяти… оставалась только обида.
Когда мечты не останется совсем — Зло победит. Оно стремится не погасить солнце, не заковать всех людей в кандалы, не выстроить по росту — нет! Всё не так эпично. Важней всего для Зла, чтобы никто не мечтал о чём-то большем, чем сытость и покой. Зло вовсе не собирается убивать всех. Оно даже щедро одарит тех, кто склонится перед ним. Воистину щедро. Ломящимися магазинными полками в мире Пашки. Тут… что ж, тут тоже найдётся что-то равноценное сорока сортам колбасы…
…Гарав проснулся.
Фередир сидел возле костра в какой-то невообразимой позе, раздувал огонь. По луговинке бродили кони. Тихо было, тепло, солнечно и красиво. Гарав даже засмеялся негромко. Фередир оглянулся — он был основательно перепачкан золой:
— Проснулся? А к Эйнору какие-то холмовики приехали. — В голосе оруженосца прозвучало неодобрительное удивление. — И как нашли? А он их ждал, похоже…
— Холмовики? — Гарав сел. — Что за холмовики?..
… — Мы не хотим ни Руэту, ни Чёрного Короля. — За девятерых танов говорил один, невысокий, но чудовищно плечистый, с полуседыми волосами, заплетёнными в косы. Они — восемь в ряд, один впереди — стояли перед Эйнором, положив руки на рукояти длинных мечей. — Но мы знаем, что тарканы себе на уме. Нас на этой земле много. Тарканов — мало. У нас много детей. У тарканов — мало. — Адунайк в устах холмовика слегка коверкался, и, как видно, он и сам это понимал, потому и говорил отрывисто. — Мы хотим жить на этой земле по своим законам. Мы не отнимали её у тарканов. Мы взяли её у swattawayt,[86]потому что они слабы и трусливы. Пусть они берут её у нас обратно, если смогут!
— И вы хотите своего короля? — спросил Эйнор. Седой богатырь презрительно повёл плечом под багрово-белым клетчатым плащом:
— Хватит с нас и Руэты. Он тоже кричал, что будет королём для всех. А стал королём для Анг… для нашего северного соседа. Не нужны нам короли, мы перегрызёмся друг с другом за трон, как стая псов за мозговую кость — а достанется она кому-то ещё. Нет, таркан. Пусть король будет ваш. Король для swattawayt, король для твоих братьев-тарканов — тех, что ещё уцелели здесь. Король для нас. Будет война — мы дадим ему воинов. Будет мир — мы дадим ему зерно, пиво и скот. Но пусть он не говорит: вот моя земля, и там моя земля, и там моя тоже, а ту землю я отдам родне с юга. Пусть не пишет для нас свои законы. Мы будем жить по своим законам на своей земле, а королю, который придёт с юга, будет уважение, как нашему вождю. — Он выдохнул облегчённо после такой длинной тирады на чужом языке.
— В обмен на согласие наших князей на сказанное тобой — что пользы будет нам от вас сейчас? — спросил Эйнор на талиска, вызвав перешёптывание и удивлённые взгляды танов.
— Наши мечи для Руэты и Чёрного Короля — но не рукоятью, а остриём, — сказал тан. Трое его товарищей кивнули. — Наши мечи для Арвелега из Форноста — не остриём, а рукоятью.
— Рукояти ваших мечей — сейчас, в обмен на короля, который не будет указывать вам, как жить и отдаст вам землю, которую вы зовёте вашей — после падения Чёрного Короля, — сказал Эйнор и обнажил Бар. — Мои слова — слова князя Арвелега: да будет так, как сказали вы.
Холмовики обменялись возбуждёнными возгласами.
— Серый Старик говорил нам, что ты и твои князья — честные люди, — сказал старший из танов. — Ну что ж, возьми и нашу клятву и донеси её своим правителям, юноша, говорящий голосом Арвелега…
…Когда Эйнор вернулся, оруженосцы — плечом к плечу, тихие и послушные — сидели на брёвнышке, сложив руки на коленях, и преданно смотрели на рыцаря.
— Что? — подозрительно спросил он, останавливаясь возле кустов, из которых вышел.
Оруженосцы вздохнули. Вместе, в унисон.
— Что? — более нервно уточнил Эйнор.
— Вместе столько дорог прошли, — сказал Гарав со слезой в голосе. Фередир закивал и хлюпнул носом. — Плечом к плечу стояли, одним плащом укрывались, одним лопухом подтир… кгхм… Все лишения делили, радости и беды… — Тут его слегка заперло, мальчишка задумался, что же они могли делать с радостями и бедами. Вместо него включился Фередир:
— Ты мне как отец родной, — убеждённо сказал он, и Эйнор вытаращил глаза. — А я тебе — как сын…
— Храни Валары от такого блудливого щенка в сыновьях… — пробормотал Эйнор.
Фредир затряс головой:
— Не спорь, я лучше знаю… Какие тайны у отца от верного сына?!
— И вот заехали мы в глушь глухую, — влючился Гарав, — и быв зверьми кусаны и людьми пуганы немилосердно, и виденицы злые нас терзали… и думали мы, что старший наш — вроде брата нам родного и справедливого…
— Так отца или брата? — уточнил Эйнор.
— А оно вон как вышло, — гнул своё Гарав. Мальчишки повесили головы. — Закрыл брат наш и отец от нас, глупых, своё сердце… — Плечи Фередира вздрагивали. — Ходит окрест, а чего, куда — нам не сказывает… Что ж нам, доверия лишённым, делать?! Закинуть петельки на берёзоньку, да и… — Гарав сглотнул и выдавил слезу. — Чем жить в таком позорном недоверии — уж лучше живота лишиться…
— Верно, верно… — простонал Фередир подозрительно срывающимся (явно не от рыданий) голосом.
— Нет, ты, Фередир, раньше таким наглым определённо не был, — задумчиво сказал Эйнор, расстёгивая перевязи.
— А это зачем? — с неподдельным интересом спросил Гарав, чутко следивший за движениями рыцаря. Эйнор ласково улыбнулся. — Федька-а… — пропел Гарав, поднимаясь с места…
… — А как ты всё-таки вперёд нас через лес прошёл? — спросил Эйнор, жуя твёрдую полоску вяленого мяса. — Мы скакали полдня и всю ночь. А тебя вообще не видели, выезжаем — ты спишь на корне.
Гарав сердито зыркнул на рыцаря, натягивая левый сапог. Потёр по очереди плечи, по которым сильно досталось перевязью. Но потом хмыкнул и начал рассказывать, не замечая, что Эйнор с середины рассказа застыл, держа в руке мясо, а Фередир сел рядом прямо на землю и вытаращил глаза.
— КТО?! — с каким-то звоном выкрикнул Эйнор, когда Гарав назвал имя певца-эльфа, а Фередир обеими руками с отчётливым шлепком зажал себе рот и ещё более выпученными глазами повёл в сторону дальнего леса. — Мэглор Нъйэлло?!
— Ну… он так сказал… — Гарав даже немного испугался. — А что, вы его знаете, что ли? — Он поочерёдно посмотрел на своих друзей.
— Macalaure Feanaro-hino! — выкрикнул Эйнор. Он был бледный и как будто даже Гарава не видел. — Помнишь, я как-то пел его песню… в самом начале! Макалаурэ сын Феанаро! Мэглор, иначе говоря! Мэглор сын Феанора! Мэглор Нъйэлло! Мэглор Певец!!! О Валар!!! Ты харадский длинношёрстный баран, Гарав! Ты не волчонок, ты слепой крот!
— Чего это я… — вяло бормотнул Гарав и спросил: — Это ТОТ САМЫЙ?! Из древних времён?!
