их пересечениях народятся в будущем крупные политические и социологические движения человечества, здесь сконцентрированы самые большие культурно-политические задачи столетия, а именно интеграция древней азиатской культуры в мировую культуру и повторное включение 22 млн кв. км русских земель в мировое хозяйство.
Наиболее сильно отстает в пандвижениях Африка – несмотря на случайный шум в литературе, который зачастую исходит от американских негров, – и, пожалуй, дальше всего отстоит любая возможность частичной организации паназиатских структур – вопреки Лоуренсу[906] – на Ближнем Востоке (мозаика мандатов; Палестина; борьба среди арабов; панисламизм; Суэц).
Азия (самое большое сухопутное пространство) и Тихий океан (самое большое морское пространство) голосами своих местных лидеров ясно ставят, однако, свои особые вопросы через Женевскую всемирную организацию. Раздраженные этим, а также опасаясь за владения, расположенные в районах, где действуют таким образом особые региональные образования, представители панъевропейского мышления испытали желание ускорить роды. Именно Бриану пришлось, естественно, облечь с немалым трудом свой отказ от добрых услуг Парагваю в благую форму; во Франции достаточно дальновидных колониальных политиков, усмотревших в визите флота США «разрушительное действие для французского престижа в Океании», а в волнениях в Южном Китае и в последствиях предоставления свободы Филиппинам[907] и нынешнюю опасность, и осложнения в будущем для Индокитая.
Еще острее вырисовывается опасное положение дополнения пан-Европы в австрало-азиатском Срединном море в противовес эволюционному компромиссному стремлению пантихоокеанского направления, как и в противовес революционному, бьющему ключом паназиатскому развитию событий; при этом наследники права на власть или экономические империалистические владения – старые колониальные державы стали бы, естественно, еще больше теснить друг друга, а Британская империя, особенно под руководством лейбористов, предпочла бы компромиссный ход событий и ищет путь присоединения к американцам. Однако США умеют уклоняться от нерегионального колониального фронта; другие же без тяжелейших потерь – нет.
Обнаруживается относительное бессилие государственных и международно-правовых конструкций в отношении народных и расовых пристрастий преимущественно там, где обостряются расовые и классовые противоречия, как в важных частях Южной Америки (Боливия, Мексика, Бразилия…), а также в американских южных штатах, в Южной Африке (вопрос о банту[908] и индийцах[909]), на стыке австралийского Сообщества с муссонными странами. Далее, в соответствии с законом пространственного роста государств обнаруживается, что силовые поля, где противоречия должны доходить до конца, сильно расширяются и из государства и империи перемещаются в региональные ответвления панобразований. Это наиболее сильно и болезненно ощущается в скромных по размерам пространствах Европы и Ближнего Востока, а также в изувеченных жизненных пространствах[910], лишенных влияния за морями и воздействия на растущие автаркические крупные пространства.
От «Града Божьего» («De civitate dei»), от «действующего закона» («de lege lata») не ведет больше никакой путь ни к пятилетке (пятилетний план Советов), ни к Неру, ни к Сунь Ятсену; доклад Саймона[911] появился слишком поздно как основа «lex ferenda»[912]. Сможет ли пан-Америка, сможет ли пантихоокеанский круг, – который мог бы быть посредником, – преодолеть свое равнодушие к крупнейшей панорганизации или нет? Это вопрос о всемирном союзе!
Выполнит ли Лига Наций в своем нынешнем составе, хотя бы в свете способности классифицировать панидеи, – здесь осознанно не рассматриваемые ни в каком ином ракурсе, – требования, которые она должна была бы выполнить в духе естественных наук, а не формально-гуманитарным путем, для образования этого важного регионального промежуточного звена между «подданством» («гражданством») («Nationalitat») и мировым союзом или же не выполнит? Приблизит ли ее промежуточное образование вроде инициативы Бриана к этой цели государственно-биологической жизненной необходимости или нет?
Таковы, собственно, два главных вопроса, которые Европе следовало обдумать по крайней мере как самые важные между Троицыным днем и 15 июля 1930 г. Уже постоянное запаздывание британского парламента, находящегося под двойным бременем – как внутренних вопросов, так и вопросов строительства империи, – могло бы побудить к частичному ответу. Это не дело, что тот же самый консультативный организм в одном своем качестве служит более крупному, широкому и многоликому пространству на всей поверхности Земли, а в некоем другом (в то время как Америка, Азия, Австралия исключаются) – непосредственно небольшой части пространства: Европе! От законов пространственного мышления должна страдать то одна, то другая функция; идет ли ныне речь об отношении Афинского народного собрания к городской казне и к казне Делосского союза[913] (когда в Афинах в конечном счете были построены мраморные здания вместо кораблей для Союза); или о римском сенате (верили, что необходимые социальные успехи империи возможны при римской городской склонности убивать ножками стула); или же о британском имперском парламенте (который быстро забыл про улицы собственного отечества из-за восстания в Индии[914] или о своевременных реформах трудовых отношений, затрагивающих 325 млн человек); или о принятии во внимание возвышенных советов в адрес Женевы, с одной стороны, для всего мира, а с другой – только для Европы и Африки![915] Тот, кто мыслит категориями частей Света, не может быть дома соразмерным строительной моде маленького центральноевропейского городка; тот, кто ценит лишь европейские условия труда и культурные факторы, в муссонных странах попадет впросак и окажется несостоятельным. Это констатирует без какого-либо укора географ, которому не свойственно представлять сверхчеловека в усредненности, и поэтому он хотел бы ради будущего человечества освободить от нее и Лигу Наций для великих планетарных целевых установок, и пусть это делается через региональные подвижки изборожденных панидей и их носителей.
Глава IX
Планетарное будущее панидей
Решающий ответ на вопрос о правомерности существования панидей между современными великими и малыми державами и поистине дееспособной всемирной организацией, которой у нас еще нет, будет попросту зависеть от того, смогут ли панидей служить мостом или препятствием к решению главной проблемы физической антропогеографии: справедливого распределения становящейся все более тесной Земли сообразно ее производительности для всемерного развития деятельности по освоению пространства и его способности нести нагрузку. Приведет ли такое развитие к подлинному миру во всем мире или же снова ввергнет его в борьбу за существование только уже между более крупными пространствами и с еще более страшными последствиями для человечества?
Как относятся отдельные панидей к проблеме цвета кожи и к расовой проблеме и к тому, что совершенно по-иному должны использоваться богатые водными ресурсами тропические земли – единственный крупный естественный резерв питания быстро растущего человечества? Можно ли вообще привести панидей к общему знаменателю, упорядочить их на одной плоскости, и как они противостоят при этом становящемуся все более тесным пространству, все более жгучей на другой стороне настоятельной воле к жизни, – не
