жизнь за мир.
— Покуда стоит он, то будет помнить каждого из своих защитников.
— И даже тысячу рассветов спустя наши имена будут греметь над землёй.
— Пока последний из нас не отдаст свою жизнь, мир продолжит спать спокойно.
— С великой радостью и не менее великой горечью я объявляю о расформировании Егерского корпуса. — Прокричал глава, оглядывая изрядно поредевшее воинство и едва сдерживая слёзы. — Мы с честью исполнили свой долг. Прощайте, братья.
Толпа взревела с такой силой, что разрушенная крепость вновь вздрогнула и где-то в её глубине осыпались чудом достоявшие до этого момента стены.
Дух ветра, записывающая всё это с помощью артефакта, отключила его и тоже покинула этот мир. Феи очень просили. Малышки наверняка напишут об этом песню. И даже не одну. Главное- найти правильные слова, способные передать все эмоции, бурлящие в воздухе в этот момент.
Впрочем, детища Мельпомены с это задачей точно справятся. Кто, если не они?
Интерлюдия. Один из них
— У нас проблемы. — Докладывал окровавленный и едва дышащий Егерь. — Оцепление прорвано, твари несутся к городу.
— Забудь, населения там уже не осталось. — Отмахнулся на бегу командир. — Потом догоним.
— Не тот. — Командир словно в стену врезался, настолько резко и неожиданно он остановился. — Следующий, до которого несколько сотен километров. Его из-за размеров полностью так не эвакуировали. Скорость движения тварей слишком велика, они каким-то образом совершают прыжки через пространство, что указывает на присутствие мага из числа Когорты. Стража вся в оцеплении. Доберутся- будет бойня.
— У нас нет свободных сил. — Скрепя сердце, рубанул командир. — Забудьте о них.
— Но там же…
— Это приказ, Егерь. — Рявкнул мужчина, дыхание которого стало резким и прерывистым. — Едва дыры затыкать успеваем. Забудь о них.
— Я сделаю. — С крыши какого-то дома скатился окровавленный остроухий в обнимку с крылатым трупом, в которым не без удивления можно было опознать воина небесной Когорты. — Портал организуете?
— Будем считать, что нам по пути. — Пронёсся по улицам пробирающий до костей шёпот, а затем эльф исчез. Осознал он себя уже на совершенно незнакомой местности и в окружении троих существ, от присутствия которых ему стало дурно. — Брат, я всё понимаю, но меня раздражает тот факт, что ведущая роль в битве отдана этому выскочке.
— Ты же знаешь, Свет, он сильнее. Нам бы Графа одолеть.
— Готовьтесь. — Прошептала богиня в белом платье. — Смертный, мы на тебя рассчитываем. В городе осталось слишком много людей.
— Это я то смертный? — Фыркнул оставшийся в гордом одиночестве эльф. — Мне шестая сотня пошла, между прочим. — В этот момент он увидел на горизонте толпу тварей, которую вёл один из магов Когорты и начал шептать молитву. — Прости меня, великая Мать, я паду на чужой земле и не смогу засвидетельствовать тебе своё почтение. Второй шанс, что ты дала мне, будет утрачен столь же бездарно как и первый. Легенда гласит, что каждый из воинов Дома Чёрной Орхидеи, павший в бою с мёртвыми, обернётся прекраснейшим цветком и вновь послужит делу братьев. Пусть на другой войне и незнакомой земле, до которой не дотягивается твой взор, но я вновь сражаюсь за мир и лишь ради него отдаю свою жизнь. Дозволь же мне принять свою участь с мечом в руках и после смерти обернуться священной Орхидеей. Дозволь мне стать одним из них…
Жизнь. Такова цена за геройство. И оставшийся безымянным эльф из Дома Чёрной Орхидеи заплатил её дважды. Дважды пал в бою, отказавшись отступить под натиском орд безумных тварей и дважды спас своей жертвой множество жизней.
И никто кроме него не сумел бы дать ответ на вопрос, стоило ли оно того? Впрочем, очевидно, эльф даст ответ без раздумий. Дал уже дважды. Но второй раз избежать знакомства с Госпожой ему не удалось.
Такова цена.
* * *
Хранитель был мечом. Оружием, которое применялось лишь в случае войны. Шут же являлся гораздо более гибким и тихим кинжалом, необходимость наличия которого отрицать просто глупо. Нож гибче меча и его применение значительно вариативнее.
Шут, которому было приказано имитировать охоту за головой Хранителя, но не раскрывать свою истинную силу и цель, ныне преследовал иную жертву. Он был кинжалом в руках мироздания и равновесия. Кинжалом, что вонзился в спину виновного.
Последний из Апостолов Пустоты, что и стали катализаторами Прорыва, пал с рассечённым горлом, заливая кровью землю. А Шут мгновенно оказался скован расставленной специально ради него ловушкой. Вокруг орудия равновесия появилась почти дюжина Апостолов, которых вёл один достаточно высокопоставленный и влиятельный член этой секты.
По его приказу и был инициирован Прорыв. Достойная цель.
— Nos sunt, qui ferre mortem. — Шут пробормотал под нос древний девиз хранителей равновесия, игнорируя самодовольные разглагольствования фанатика, а затем разорвал цепи и ударил себя рукоятью кинжала в область сердца.
Мы те, кто несёт смерть. Так переводился этот девиз. И Шут стал воплощением погибели, уничтожив всех явившихся по его душу Апостолов, пожертвовав ради этого собой. Достойная смерть. Подобный конец позволял предстать перед ликом Удачи, величайшей из высших сущностей, по повелению которой и был создан орден, сохраняющий равновесие мироздания.
И Шут ушёл из жизни с твёрдой уверенностью, что стал одним из них. Одним из достойных внимания Удачи, каждый из которых отдал всего себя ради равновесия. Ведь оно вечно.
* * *
Ириус сражался. Потеряв шлем, расколов на части щит и лишившись оружия, он подхватил чужое, продолжив сражаться. Совершенно утратив чувство времени и игнорируя залитое чёрной кровью лицо, он наносил удар за ударом, даже не осознавая, кому именно противостоит.
В чувство его вернул хлёсткий удар по щеке. Как оказалось, последние пару минут с ним сражался седобородый воин с разорванной правой щекой.
— Нормально? — Ириус кивнул и воин молча отошёл. Он повидал слишком много молодых парней в их первом бою. Такая реакция была не самой плохой, даже одной из лучших. По крайней мере, для выживания.
Кое-как стерев с лица кровь и наконец-то оглядевшись по сторонам, Ириус обнаружил подле себя лишь горы трупов. Человеческих и не очень. Лишь кровь и смерть. Он остался стоять последним из своего отряда. Даже без серьёзных ран, лишь с чувством ужасающей усталости в теле.
Сын кузнеца, по глупости поссорившийся с отцом и решивший податься в гвардейцы, сегодня сражался в первый и последний раз. Несмотря на свою подготовку и очевидную удачу, позволившую невредимым пройти через такую мясорубку, Ириус решил вернуться к отцу и изрядно набившему оскомину молоту. Теперь это ремесло не вызывало отторжения.
Несмотря на штраф за расторжение контракта
