Книга Неудобные люди - Ярослав Жаворонков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
Сумка стоит надутая, закрытая. Широкая. Скоро папа отнесет ее вниз. К остальным вещам. А завтра – в машину. И завтра утром они поедут в машине.Дима смотрит, как его руки завязывают галстук. Димины руки. Бордовый. Рубашка, брюки, хотя и жара.
– Готов? – Папа заглядывает в комнату. – Поехали, дел еще много.
– Да. – Дима затягивает узел. – Сейчас.
Берет папку и идет вниз. Счастье от предстоящих часов – всесильное. Но всё же не цельное, не целое.
Но – счастье.
Настя давно так не засматривалась на мир. Она сидела одна, на скамье, изучала деревья и фонтан. Знакомый парк, наверное, уже давно перестал быть сквозистым, заплатами-кронами заделал просветы, а Настя обратила на это внимание только сейчас.
Сама усмехнулась.
Сидела одна, ждала. Уже скоро, скоро. А потом… Чувствовала себя киношным преступником, шантажистом, который назначил встречу-обмен в людном месте. Несмотря на это, сидела легко, и дыхание было легкое.
Сегодня даже достала оранжевую, как верхушка огня, блузу. Почти полгода не надевала яркое.
За кованым забором зашипела дорога, у калитки остановился знакомый автомобиль. Настя пошла навстречу.
Он увидел ее сразу. Первые шаги были выдержанные, мерные, но потом Дима побежал – неконтролируемо, по-детски – и обрушился грудью на Настю. Если бы кто-то посмотрел со стороны, то подумал бы, что сын долго не видел маму. Очень долго не видел и очень долго обнимал – по минуте объятий за каждый год не-видимости.
Следом из автомобиля вышел Димин отец. Прислонившись к капоту, показал на запястье:
– Через час.
Настя – киношница, преступница, шантажистка – кивнула.
– Какой ты красивый, – оглядела она Диму – в костюме, жилете, рубашке. Кивнула на галстук: – Ах, это для меня?
– Да, – улыбнулся молодой человек.
– Спасибо, – улыбка в ответ. – Ну что, собрал вещи?
Когда так называемое «дело ненужного ребенка» закрыли, Настя ходила сомнамбулой, ходила и ничего не понимала – ни что будет, ни что делать. То есть было ясно, что Диму в интернат не отправят: на Спиридоновых теперь смотрели все, и, даже если бы нашелся достойный и подходящий интернат, отправить туда сына было бы для Спиридоновых социальным и карьерным самоубийством. А самоубийцами они не были. О разрыве контракта Спиридонова-старшего с американской компанией новости ничего не передавали, и Настя заключила, что их сотрудничество в силе, просто откладывается. Но какой-либо информации о будущем Димы Настя не знала. Не знал и сам Дима. До позавчерашнего дня.
Позвонил Насте сам Даниил. Рассказал вкратце: через несколько дней самолет, переезжают впятером, чего вы так упорно и добивались.
– И для чего вы звоните? Чтобы это сказать?
– В том числе. Вы можете рассказать своей журналистке в, где она там у вас, в «НЕОГЕНТе»? Что ситуация разрешилась.
– И почему я должна это сделать?
– Вы не должны, – спокойный уставший голос. – Но я был бы благодарен. Из-за нашего… хм, переезда поднялась большая шумиха. И если вы как-то понизите градус общественного порицания, то нашей семье будет значительно проще жить. Знаете, это ведь докатилось и до заграницы.
– Ну, вы же понимаете, что такие как бы успокаивающие опровержения работают плохо. Хуже, чем громкие статьи про притесняемых детей.
– И тем не менее.
Настя гордо вскидывала голову, будто Спиридонов стоял прямо перед ней. В последнее время ей нравилось это чувство – чувство, что она может что-то сделать. А может не сделать.
– Хорошо, я подумаю. Всё?
– Нет. Дима настоял на встрече с вами перед отлетом.
Насте это понравилось. Настоял.
– Да. Я беру мало вещей. Одну большую сумку. Мама сказала, что места в багажнике мало.
– В багажнике? В багаже самолета, наверное. – Настя улыбнулась. – В багаже.
– Да! В багаже. Вот, а папа сказал, что не возьмем, купим там.
– Ну что же, это хороший план. Уже не терпится, наверное, улететь?
– Да, – улыбнулся Дима. – Наверное.
– Почему наверное?
– Не знаю. Я же не знаю, что там. Никогда там не был. Только до школы был, но уже не помню.
– Не беспокойся, там замечательно.
– Вы были?
– Нет, но мне так кажется. В жизни часто приходится менять места. Иногда вот и дом.
– Я понимаю. Просто… Не знаю. Не только дом.
– Не только? – Настя сжимала пальцы.
– Просто… Еще я никогда не увижу вас?
– Ох, ну… – и разжимала, чтобы сжать снова. – Может быть, еще увидишь?
– Правда?
– Не знаю. Но… почему бы мне как-нибудь не слетать в Америку?
Дима улыбнулся, и Настя тоже, но обе улыбки были уголками вниз.
– Или вы, наверное, будете прилетать?
– Не знаю. У родителей тут нет. Никого. А бабушка умерла.
– Да. – Настя кивнула, и в этот момент легкий парковый ветер обдал ее шею холодом. – Бабушка. Как ты, скучаешь? Уже полегче?
– Угу. – Дима тоже закивал.
– А у мамы?
– У?
– У мамы есть родственники?
– Нет. Есть сестры. Но они ссорились. Не общаются вообще.
– Уф. Ну посмотрим, что-нибудь придумаем. Ты сначала улети, а потом уже будем решать проблему. Да?
– Вот, я вам принес… – Настя и не обратила внимание на папку в его руке.
– Что это?
– Это вы, – Дима улыбался, показывая Насте ее портрет – мозаичный, угловатый, контрастный. Лист, чуть намокший в уголке от вспотевшей взволнованной руки. Она не разбиралась в картинах, но Димину технику узнала бы всегда. Принимала портрет, напрягая скулы, загоняя слезы обратно под веки. Он отдал ей рисунок вместе с папкой: Мне другую купят. А вы с ней довезете лучше. – Да. Довезу лучше. Спасибо тебе. Дима.
Пройдя часовой круг по парку, они вернулись к калитке. Спиридонов-старший не выходил из «Кадиллака», но Настя знала, что уже пора. На прощанье хотела присесть, наклониться к Диме, как присаживалась и наклонялась к маленькому мальчику много лет назад, обнять и сказать что-то ободряющее. Но наклонился он, прижался к ее щеке своей шевелюрой, скрученной в тысячи маленьких торнадо.
И Настя подумала: как сильно и быстро всё меняется.
Она увидела:
1) легкую, полубесцветную пыль на его плечах, подсвеченную солнцем;
2) низколетящих, мерно гудящих шмелей;
3) в небольшом заборном проеме – подростков, вероятно, бегущих к промзоне, – пока Дима прижимал ее к себе. Два раза она попыталась разжать руки – свои, его, – но ничего не получалось, и она просто повисла на его плечах. А потом он отпустил – когда она думала, что этого уже не произойдет. «Кадиллак» уехал спокойно, ровно и уменьшался вдали тоже спокойно и ровно.
По дороге к своей машине, стоявшей с другой стороны вытянутого, изогнутого, как сами деревья, парка, Настя написала Кристине.
Вечером приедешь?
Да.
Что приготовить?
Что хочешь.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Неудобные люди - Ярослав Жаворонков», после закрытия браузера.