будто она пустое место. Мы зашли в одну из свободных комнат и прикрыли дверь, оставляя позади шум и голоса гостей. Киллер облокотился о стенку, скрещивая на груди руки, и кисло сказал:
— Ну и?
— Твои игры переходят границы, Бэйл, — спокойно произнес, сдерживая агрессию и сжимая кулаки.
— Игры? — прикинулся тот дурачком и почесал бровь. — А, ты о Джи… Разве не слышал, что мы… расстались? — последнее слово он произнес с примесью злорадства и удовлетворения.
Недоверчиво уставился в лживые глаза цвета стали, размышляя, правду ли говорит этот «мешок с дерьмом» или снова играет в какие-то только ему известные игры.
— Чувствуешь… — протянул Килл, улыбаясь уголками губ и наигранно махая рукой, — запах поражения, Эванс?
— Поражения? — хмыкнул, с презрением оглядывая его. — Считаешь, если завладел на время ее телом — это победа? Сердце Джи никогда тебе не принадлежало, Бэйл.
— Сердце, — выплюнул Килл, наклоняя голову. — Я всего лишь веселился с чужой игрушкой. Можешь забирать обратно, если не противно.
Руки уже чесались вмазать по его самодовольной роже, но я пока сдерживал порыв ярости.
— Только, — он гаденько ухмыльнулся и слегка наклонил голову. — Каково трахать ту, об кого вытерли ноги, и спать с девушкой, которой пользовался предмет ненависти?
Я сорвался с места и уже занес кулак, готовый пройтись по челюсти этого мудака, но Оззи опередил меня, налетая на Киллера и опрокидывая на пол.
— Кусок дерьма! Ты не достоит такой прекрасной девушки, как Джи! — кричал яростно друг, нанося удары. — Рано или поздно она бы увидела, какой ты моральный урод!
Оттащил запыхавшегося и взбешенного Оззи, который сплевывал кровь, и наклонился к расквашенной физиономии Киллера.
— Чувствуешь этот запах? — прищурился и прошептал, схватив его за воротник рубашки: — Это запах твоей ничтожной уродливой душонки, Бэйл.
Отстранился, омерзительно осматривая Киллера, и повел матерящегося и неугомонного друга к выходу, рвавшегося до сих пор в бой.
Всю дорогу к отелю Оззи молчал, надув недовольно щеки и отвернувшись к окну.
— Ты знал? — спросил, нарушая тишину и поглядывая в его сторону.
— Знал, — буркнул тот в ответ, не поворачиваясь.
— И долго собирался играть в молчанку?
— Джи сказала, что сама с тобой поговорит. Я только сдержал данное ей обещание.
— Какой благородный, — фыркнул и взглянул на мелькающие за тонированными стеклами неоновые вывески зданий, пальмы и нескончаемый поток прохожих.
Я сам виноват, что Джи попала в лапы этого монстра. Она слишком добрая и видит в людях только хорошее, не замечая двойного дна. Но все-таки на душе стало спокойно, после новости о том, что Киллер с Джи не вместе. Что бы не произошло, этот мерзавец не причинит ей больше вреда. Прикрыл глаза и помассировал переносицу. Теперь решение только за ней.
Глава 38
Постепенно исчезла та тьма, которую я когда-то знала. Что могло пойти не так? Моё сердце в безопасности с тобой. Я так долго ждала чего-то нежного, как это моё место здесь, рядом с тобой, в ослепляющем блаженстве. Чего ещё может желать девушка?
Ruelle «Daydream»
Син
Я наношу тонким слоем мазь на покрывшуюся корочкой розоватую кожу, обводя каждую букву своего имени указательным пальцем. S… I… N…
— Теперь я в твоей крови, Джи, — тихо произношу, оглядывая надпись. Джинет очень упертая, остановить и переубедить ее оказалось непосильной задачей. Надеюсь, это первая и последняя тату на ее идеальном теле.
Она что-то мурлыкает под нос и убирает руку, открывая один глаз.
— Звучит пошло, будто я больна тобой, — девушка причмокивает губами и едва заметно улыбается. — Хотя, так и есть. Ты — неизлечимая зараза.
— Зараза к заразе липнет, — ухмыляюсь и целую ее ребра чуть ниже татуировки.
— На что это ты намекаешь? — бормочет Джи и морщит свой носик.
— Намекаю на то, что ты тоже в моей крови, Джинет Браун, — протягиваю тюбик, а девушка устраивается сверху, касаясь невесомо груди, и проводит пальчиком.
— Ты же понимаешь, теперь не отвертишься, Эванс? — строит она насмешливую гримаску, играя бровями.
— Моя маленькая шантажистка, — усмехаюсь, водя ладонями по ее бедрам и талии.
— Или… — Джи довольно и широко улыбается, откидывая мазь в сторону, — или я заколдую тебя.
— Как в мультике «Красавица и Чудовище»? Ведьма превратила принца в безобразного зверя, и его могла спасти только любовь, — руки медленно поглаживают ее спину, задевая выпирающие лопатки.
— Ты такой проницательный, Эванс, — шепчет она, наклоняясь и касаясь своей грудью моей кожи.
— Я тебя разочарую, Белль, но ты уже спасла меня.
Ее мягкие клубнично-платиновые локоны скользят между пальцев, а нежные теплые губы покрывают шею чувственными поцелуями, заставляя млеть в экстазе…
Стук в дверь нарушает путешествие в прошлое. Нехотя открываю глаза и понимаю, что отрубился, когда записывал новые партии и риффы. Лишь пробивающийся лунный свет из окна говорит о том, что уже стоит глубокая ночь. Встаю, опираясь ладонями, и слышу шелест табулатур, в окружении которых я, собственно, благополучно уснул. Неуверенный стук раздается вновь, и я плетусь открывать незваному ночному гостю. Кому не спится в такое время? Джи… Девушка неловко переминается с ноги на ногу, а ее бирюзовые глаза упираются в мою оголенную грудь.
— Прости, что разбудила, — она засовывает руки в карманы просторной легкой куртки и отворачивается.
— Не разбудила, — хрипло бормочу, откашливаясь.
Джи недоверчиво косится и показывает пальцем на волосы.
— А по прическе заметно, либо ты спал, либо у тебя был хороший секс.
— Ладно, ты меня подловила, — хмыкаю, опираясь плечом о дверную раму и оглядывая ее наряд. — Куда-то собралась?
Девушка звякает связкой ключей и по-шпионски улыбается.
— Прокатимся? Я украла ключи у Оззи.
Скрываю улыбку, вытягивая губы, и прищуриваюсь.
— Решила поиграть в Бонни и Клайда?
— Надоело сидеть в четырех стенах, — безразлично кидает она, но в голосе звучат грустные нотки.
— Ладно, только накину что-нибудь, — киваю подбородком, приглашая зайти.
— Было бы замечательно, — шепчет девушка, но я все прекрасно слышу, ухмыляясь в ответ.
Черная Lamborghini Оззи плавно двигалась в сторону Венис на западное побережье Лос-Анджелеса. Кожаный салон заполняла тихо играющая музыка, ночной ветер, из приоткрытых окон и запах ванильных сигарет, которые курила Джи. Я недовольно морщился, но ничего не говорил, мельком глядя, как она не спеша выпускает из губ дым.
После шумного Голливуда, Венис казался уютным и тихим, хотя и здесь ночная жизнь текла своим чередом. Небольшие дома, пальмы, иногда встречающиеся на тротуарах зеваки, вывески баров и ресторанов на бульваре Аббота Кинни. Венис называли «маленькой Венецией», благодаря каналам, по которым плавали лодки.
Мы оставили машину недалеко от набережной и пошли вдоль
