точно принимая невидимый удар, - Не пойму, что это такое вы…
- Смелее, мистер Ледбитер! Вам ли робеть? За последний год вы уже восемь раз отправляли в Канцелярию доносы на своих собратьев по ремеслу. Особенную иронию данному обстоятельству придает тот факт, что из этих восьми три касались мистера Лайвстоуна. Того самого, который имеет счастье здесь присутствовать.
Ледбитер вздрогнул всем телом. Пронзительная и грозная ледяная голубизна его глаз стремительно выцветала, обращаясь беспомощной небесно-бледной лазурью.
- Я… Я лишь имел в виду, что… Я вынужден буду… В конце концов, это просто б-бесчестно…
Существо ударило лапой в пол. Так, что вся гостиная содрогнулась, точно птичья клетка, из серванта посыпалось битое стекло, а Воган испуганно вскрикнула.
- Сядьте. Вы все.
Они покорно заняли свои места за столом. Медленно, в гнетущем молчании, не зная, куда деть руки, точно дети, впервые приглашенные за один стол со взрослыми. Это было тяжело и тягостно, но чудовище терпеливо ждало, когда его требование будет выполнено.
Теперь уж поздно, подумал Лэйд, ерзая на своем стуле, пытаясь не впиться нервно подергивающимися пальцами в ничем не провинившуюся скатерть. Полуминутой раньше у нас еще был шанс. Зыбкий, но сулящий спасение хоть кому-то. Гостиная мистера Герни не отличалась монструозными размерами иных бальных зал Редруфа, но восемь человек в одной комнате – это внушительное число, редкий фокусник способен поймать шляпой сразу восемь подброшенных в воздух мячей. Если бы они все одновременно бросились к выходу, трое или четверо наверняка были бы раздавлены, как мошки, но другие…
- Ледбитер.
Оккультист вздрогнул от звука собственного имени. Его превосходная осанка, заработанная не то годами гимнастических упражнений, не то патентованным корсетом, который он наверняка укрывал под пиджаком, стремительно оплывала, хоть он едва ли знал об этом. Сутулый, беспомощно дергающий бороду, тоже какую-то съежившую и посеревшую, он сидел за столом, точно расползающееся чучело и производил весьма жалкое впечатление.
- Ледбитер!
- Чего тебе?
- Хочу, чтобы ты знал. Когда мы отсюда выйдем, я собираюсь взять тебя вот этой рукой за бороду, а вот этой – вколачивать в тебя уважение до тех пор, пока этот остров удерживается на плаву. Но посмотри на это с хорошей стороны. Как знать, может, ты станешь первым мучеником в истории Ордена папаши Вудмана и…
- Иди к черту, Чабб.
- Довольно вам, вы оба! – прошипела Воган, - Нашли время дергать друг друга за косички! Эй, ты! Не знаю, какому демоническому покровителю ты принадлежишь и в каких чинах ходишь в адском царстве, но предупреждаю тебя, ты вошел в дом, где тебя не ждут и ты будешь жестоко наказан за свою дерзость! Как тебя зовут?
Пришелец рассмеялся. Его смех звучал жутко. Точно дюжина закаленных клевцов, долбящих по стальному рыцарскому шлему – клёкот стали смешивался со влажными хрустящими звуками.
- Ах, имя… Я и забыл, как много внимания вы уделяете именам. Вы придумали имя каждому окружающему вас предмету и ужасно переживаете, если вдруг обнаруживаете возле себя безымянный, к которому еще не прилеплен надлежащий ярлык. Вы чувствуете себя людьми только после того, как обретаете имя, но разве это не глупо? Что есть человек, если не хрупкая оболочка, наполненная слизким, мягким и недолговечным содержимым? Спросите мистера Лайвстоуна, дает ли он имя каждой банке консервированной ветчины, что стоит у него на полках?..
Воган была напугана, Лэйд отчетливо видел, что ее кроваво-красные губы сжаты настолько, что превратились в тонкую нитку. Но она не только не лишилась чувств, но и сохраняла присутствие духа в ситуации, когда многие мужчины сделались застывшими восковыми фигурами, а уже одно это свидетельствовало об изрядной закалке и силе. Возможно, подумал Лэйд, этот остров уже преподносил ей сюрпризы, и не менее смертоносные, чем мне…
- Имя! – выкрикнула она, задрав голову, глядя на существо, превышающее ее ростом едва ли не в два раза, по сравнению с которым она выглядела беззащитной, как моль, - Назовите свое имя!
Исполинский стальной рыцарь в гниющем зеленом облачении поднял лапу и пощелкал когтями в нескольких дюймах от лица Воган. Звук вышел жутким, лязгающим, вроде тех, что можно услышать в сталелитейных цехах Коппертауна, и уж лучше было не думать о том, что это неказистое движение, схожее с нервным тиком, могло превратить хорошенькую головку мисс Воган в подобие раздавленного фрукта, практически не прилагая сил.
- Зачем же вам понадобилось мое имя, мисс Воган? Оно не имеет большого значения, уверяю вас. Неужели в этом городе для вас мало побрякушек, которыми вы вольны забавляться? Или… Ах, вот что! Вы же мните себя ведьмой, я правильно помню? Прислужницей Князя Лжи? Вы привыкли заклинать демонов, используя ту власть, что дают над ними их имена. Какая милая и своеобразная традиция, тянущаяся из глубины веков! Кстати, вы не задумывались о том, что наши затаенные желания подчас имеют над нами куда большую власть, чем имя? Имя – это всего лишь отзвук, короткое созвучие, которое рождает наша душа, проносясь через водоворот нематериального. А вот желания… Вы ведь рассказали своим новым друзьям, с чего началось ваше увлечение сатанизмом и прочими темными практиками, мисс Воган? Как, нет? Святая простота!.. Как часто в наш беспокойный век женщина норовит использовать скромность наравне с шелком и бархатом в качестве драпировки, прикрыв ею прорехи в собственной совести!.. Мисс Воган не потому пристрастилась к изучению запретных дьявольских наук, что испытывала жажду познания. Точнее, жажда была, но немного… другого рода. Мисс Воган жаждала удовлетворить желание, которое снедало ее с юных лет. Ох, вы покраснели! Куда же делась отважная ведьма, собиравшаяся было пленить меня при помощи чар? Вы уже, верно, догадались? Я говорю о похоти.
- Довольно! – Лэйд поморщился, стараясь не глядеть в сторону Воган, похожей на оцепеневшую тень, застигнутую ярким солнцем, тающую на своем месте, - Как бы тебя ни звали, жестяной ублюдок, мы можем обойтись без того, чтобы…
Ему не удалось заглушить скрежещущий голос чудовища. Неудивительно, для этого ему потребовалась бы фабричная сирена Коппертауна.
- Мисс Воган не могла найти удовлетворения в постели – ни с мужчинами, ни с женщинами, ни иным образом, природным или нет. Она неутомимо искала все новые и новые способы, но так и не была успешна в этих начинаниях. Сожительство с Лео Таксилем не принесло ей облегчения – престарелый содомит, он ничуть не мог утолить ее жажду. А вот та наука, которую он
