клон схватился клешнёй ему за причинное место. — Ох ты ж. Ох ты ж… а-а-а-а-а-А-А!!!
И снова та же самая картина, как и в прошлый раз. Чёрно-жёлтый мех, фасеточные глазки, жвала и усики. Прямо внутри преобразовательной капсулы, дядя Витя из обычного русского клона превращался в химерообразное чудище.
— Быз-быз? — спросил дядя Витя у Лампосвета, когда всё закончилось.
— Встань, — скомандовал учёный.
Дядя Витя не спешил слушаться и откровенно пустил приказ по бороде.
— Быз-быз, — ответил он.
— Встань, я сказал.
— Быз-быз.
— Я приказываю тебе! — закричал Лампосвет. — Слушайся меня, мразь! Встань! ВСТАНЬ!!!
И тут дядя Витя действительно встал. Вот только не так, как того хотелось бы учёному. Дядя Витя резко подскочил со стула, вырвал из руки катетер и прямо в шлеме, — его он просто вырвал с корнем, — бросился на Лампосвета.
Завязалась борьба. Создание восстало против создателя. Охранник дядя Витя сагрился на нерадивого учёного.
— Быз-быз! — быз-бызкал дядя Витя и клацал челюстями в считанных сантиметрах от горла Лампосвета. — Быз-быз!
— Твою-то мать, — шипел Лампосвет, кое-как удерживая тварь.
Да, пусть охранник был старым и дряблым, но и Лампосвет не особенно-то налегал на ЗОЖ и фитнесс. Силы оказались почти равны.
Почти.
Ведь главное отличие человека разумного от неразумного животного, — которым, по сути, и стал дядя Витя, — в умении первого пользоваться орудиями труда и, — ну конечно же! — убийства.
Лампосвет собрался с силами, оттолкнул дядю Витю, бросился к операционному столу, схватил с него скальпель, размахнулся и всадил его ошалевшему насекомому прямо в глаз.
— Быз-быз, — последний раз сказал дядя Витя и упал замертво.
Как и было оговорено заранее, охранник совсем не обиделся.
— Фу-х, — Лампосвет посмотрел на свои окровавленные руки.
Ну ничего, — подумал он. — Со второй попытки тоже не у всех получается. Мне просто нужно больше подопытных. Клоны будут меня слушаться. Я их заставлю…
* * *
ПРИМЕРНО ТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ. ТВЕРЬ. ЦЕНТР ГОРОДА.
Прямо во дворе элитной многоэтажки вместо детской площадки стоял дом. Одноэтажный, деревенский; с бревенчатыми стенами, крылечком на три ступеньки и резными наличниками на окнах.
А жил в этом доме один очень старый, очень упрямый и очень-очень-очень принципиальный помещик. Звали этого помещика Пётр Александрович Пиксаров.
Пиксаров ни за что не хотел отдавать свою землю подлым застройщикам. Ему не нужны были ни деньги, ни квартира в ЖК. Ни в какую не могли с ним договориться, ну хоть ты тресни. И гореть бы дому Пиксарова случайным пламенем, если бы не его давняя дружба с Сан Санычем Мясницким. Тверской князь ясно дал понять всем в городе, что Пиксаров будет жить в своём доме столько, сколько захочет, и никто его отсюда не выселит.
Дети Пиксарова давным-давно выросли и перебрались в Москву. Девять месяцев в году старик проводил в полном одиночестве, но вот сейчас, — на лето, — к нему приехал жирный внук. Тоже, кстати, Пётр.
— Петя! Ах-ха-ха-ха! Петенька! — дед залетел в комнату и застал внука играющим в приставку. — А ну-ка быстро заканчивай свои стрелялки! Нас ждёт приключение!
— Ну дееееед, — только и сказал внучок, не отводя глаз от экрана.
— Давай-давай! Поднимай свою жирную жопу и помоги дедуле! Ах-ха-ха-ха!
Да, Пиксаров был довольно эксцентричным человеком. И многие его затеи… м-м-м… скажем так: лежали в плоскости, недоступной для понимания большинства здравомыслящих людей. И вот как-раз одну из таких затей он собирался воплотить в жизнь прямо сейчас.
— Я наконец-то это сделаю! — орал возбуждённый Пиксаров. — Ну наконец-то! Я этого всю жизнь ждал! И как удачно всё срослось, Петь! Петя⁉ Ну где ты там, свинища малолетняя⁉
— Ну дееееееед…
— В городе объявили карантин! На моём веку такого ещё не было, Петь, чтобы целый город закрыли по причине, не связанной с химерами! А ты понимаешь, что это значит⁉
— Чего, дед?
— Это значит, что городу конец! Нас тут всех разбомбят! С землёй сровняют! Выпилят к чертям! уж я-то знаю методы Императора! Зна-а-а-аю! Помяни моё слово, Петь, к полудня от Твери камня на камне не останется!
— Ага, — внучок не впечатлился, а лишь активней защёлкал джойстиком.
— Но мы с тобой! Слышишь, Петь⁉ Мы с тобой спасёмся! Я всё предусмотрел! Я знал, Петь! Я как будто в воду глядел, знал, что может пригодиться! Так что не переживай, пухлёночек, наш дом специально оборудован как раз на такой вот случай! Как думаешь, что оборудовал дедушка⁉
— Бомбоубежище? — предположил внук.
— Круче! На чердаке, прямо над кухней, ждёт своего часа сложенный купол воздушного шара! Мы улетим из города, Петь! Прямо на кухне и улетим! Представляешь⁉
— Ага.
— Ага? — дед не поверил собственным ушам. — Ага⁉ Петя! Я с кем вообще разговариваю⁉ Тебе что, не интересно⁉
— Очень интересно, дедуль.
— Ну тогда отложи уже свои игрушки и помоги дедушке спустить с чердака горелки! Нам нужно поторопиться, слышишь⁉ Нам ведь ещё крышу разбирать! Столько дел! Столько дел!
С тем Пиксаров не по-старчески бодро взлетел по приставной лестнице на чердак. Как только он пропал из поля зрения, внучок Пётр поставил игру на паузу, достал телефон и позвонил своей матери, дочери Петра Александровича.
— Мааааам, — протянул он в трубку. — А позвони деду, пожалуйста. Он снова таблетки не пьёт…
* * *
ОБРАТНО В ИЛЬЮ ИЛЬИЧА ПРЯМУХИНА.
— Нормально водишь?
— Ну могу, — ответил Святопрост.
— Отлично, тогда останешься в машине. И заберёшь нас тут, — я тыкнул пальцем в карту. — Ровно через полчаса. Вышегор, ты пойдёшь со мной для подстраховки. Зашли и вышли, понял?
— Понял.
Мы с майором Оровым последний раз пробежались по карте, — прикинули маршрут, наметили точку входа, обкашляли детали, — и вышли из джипа.
Стасян Опаснов геройствовал недолго. Спустя всего лишь пять минут выкручивания яиц, — и это не метафора, — он рассказал нам всё, что было нужно. Итак, каков расклад? Ваську, Бигдика и Романова держат на складах с боярышником. Благо, что именно с сырьём, а не с настойкой. Склады с готовой продукцией наверняка охраняются куда лучше, — наверняка самые дерзкие из алкашей ежедневно берут их на приступ.
Опаснов рассказал нам всё. Сколько внутри охраны, где она сидит, когда происходят пересменки, как лучше проникнуть внутрь… короче всё-всё-всё.
И думается мне, что он не врал. Искренне так говорил, чертяка, в глаза заглядывал. И, кстати, даже клялся.
Да нет…
Сомнений никаких.
Чтобы Святопрост ослабил хватку, Опаснов был готов на что угодно. Впрочем, в конце концов нам пришлось его вырубить и спрятать в мусорном баке за глорихольной. Когда эта безродная шавка Безродного, — ну вот, аж настроеньице каламбурить появилось, — очухается, мы уже вытащим Ваську и остальных и будем решать совсем другие проблемы. Нам так-то ещё из Твери выбираться.
Так что вперёд!
Через дыру в заборе, — о которой, кстати, рассказал нам Опаснов, — мы с Вышегором пробрались на огромную промзону. Я осмотрелся. Охраны не видать. Отлично. Я махнул майору рукой, мол, нам туда, и мы побежали дальше.
Всё идёт по плану, — повторял я, как мантру. — Всё идёт по плану.
— Пи-пи-пи, — тихонько сказала Правая, чуть отлепившись от меня:
— Хозяин, мне плохо. Не понимаю, что со мной.
— Пи-пи-пи, — ответил я, мол, потерпи, моя хорошая.
— Пи-пи *я постараюсь*…
Ну… а что мне теперь делать? Отменить операцию по спасению сестры? Ну приболела чуть моя химерка, ну бывает. Химеры же тоже болеют, верно? Сейчас сделаем всё, что нужно, доберёмся до дома и я клянусь — устрою бомбожопке постельный режим с куриным бульоном и просмотром добрых фильмов.
Ну а сейчас пускай потерпит, не развалится. Чего с ней будет-то? Ну не сдетонирует же она, ну в самом-то деле?
Глава 12
Про чудо рождения
Через окно на первом этаже мы попали в огромный и тёмный ангар. Всё так, как и описывал Опаснов. Высокий потолок, голый бетонный пол, тусклое освещение и стеллажи-стеллажи-стеллажи. Каждый стеллаж был буквально заставлен плетёными корзинками, полными ягод боярышника.
Честно говоря, я поразился. Ягод было не просто много, их было прямо-таки дохрена. Действительно, Безродный наладил производство в промышленных масштабах.
Первая мысль — уважение. Да, Боря обошёлся со мной не по-человечьи и теперь обязательно выхватит, но это не делает его плохим бизнесменом, а бизнесменов я уважаю; и если бы не конфликт интересов, то я бы обязательно нашёл чему поучиться у этого боярышного магната. Ну а вторая мысль, — гораздо более очевидная, — как бы мне всё это отжать? Ну слишком уж лакомый кусочек. Ну очень-очень хочется. Ну прямо вот пиздец как.
Если
