сидела и любовалась морским закатом молодая женщина в голубом болеро. А рядом с ней бегал, запуская бумажный самолетик, очаровательный мальчуган лет двенадцати. Катя оторвала взгляд от созерцания заката, посмотрела на сына и погладила его по голове.
— Дима, ты бы не убегал далеко, скоро уже ночь наступит.
— Мам, ты же знаешь, я не боюсь ночи.
— Зато я боюсь, — улыбнулась Катя. — Боюсь тебя потерять.
— Ночью со мной никогда ничего не случится, — бойко ответил мальчик.
— Что?! Что ты сказал, сынок? — вдруг вздрогнула Катя. Память внезапно нарисовала картину из прошлого. Тогда, в тайге, после ночного купания, когда они с Борисом лежали на берегу, он ей сказал именно эту фразу, слово в слово!
— Я сказал, что люблю ночь, и ночью со мной ничего не случится.
— Откуда ты это знаешь, сынок? — Катя взяла его за руки, и на ее глазах заблестели слезы.
— Не знаю, — пожав плечами, ответил мальчик. — Просто знаю.
— Так когда-то говорил твой папа…
— Папа? Мам, а почему ты мне никогда не рассказываешь о нем?
— Ну почему, я же тебе рассказывала, что он погиб.
— Да, но ты не рассказывала, какой он был, мой папа.
— Ты знаешь, Дим, мне сейчас показалось, что ты это знаешь лучше меня.
— Я? Но ведь я его никогда не видел.
Катя вздохнула.
— Твой папа был самый лучший! Таких людей я больше никогда в своей жизни не встречала. — Из глаз Кати закапали крупные слезинки.
— Мам, а вон это не твои друзья идут? — Дима показал на двух человек, бредущих по берегу. Катя пригляделась.
— Возможно, это и они. Мы не виделись уже очень давно.
— Катя! — вскрикнула подошедшая женщина и бросилась к ней на шею.
— Вика! Моя дорогая!
— Катя, как здорово, что вы наконец-то приехали!
Они крепко обнялись.
— А меня? Кто меня обнимет? — произнес пришедший с Викой мужчина.
— Костик! — бросилась ему на шею Катя. — Ребята, как же я вас рада видеть. Вы не представляете!
— Почему же не представляем? Катюш, мы тебя так же рады видеть! Сколько ж лет прошло?!
— Ровно тринадцать. Тогда тоже был август. Ровно тринадцать лет назад.
— Ну а что же ты со своим кавалером нас не знакомишь? — спросил Костя.
— Конечно! Знакомьтесь, это Дима, — представила Катя сына.
Мальчик с серьезным видом подошел и протянул руку сначала Косте, а потом Вике.
— А ты летчик? — серьезно спросил он.
— Нет, я танкист, — так же серьезно ответил Костя. — А с чего ты взял, что я летчик?
— Я решил быть летчиком, но вот моя мама, она против, говорит, что это очень опасно. И теперь мне нужен летчик, чтобы он ее убедил.
— Ты знаешь, я попробую тебе помочь и убедить твою маму. Хоть я и не летчик.
— Да? Вот это разговор! Пойдем вперед, может, расскажешь мне о танках? Это, наверно, очень интересно. Что нам с женщинами-то здесь делать?! — Дима взял Костю за руку и увлек его вперед.
Вика смотрела на Диму, и в ее глазах блестели слезы.
— Кать, ты мне не писала о том, что у тебя есть сын! Он ведь…
— Да… Борисович он.
— Он так сильно похож на Борю! Я даже вздрогнула, когда увидела! Он даже говорит с такой же интонацией!
— Вика, ты знаешь, у него даже характер Бори.
Женщины шли по берегу, взявшись за руки, а впереди них, тоже взявшись за руки, шли мужчины, Дима и Костя.
— Кать, от тебя так долго не было вестей… Может, расскажешь?
— Да что тут рассказывать…
Катя молча шла по берегу, а потом заговорила:
— После той истории я хотела умереть. И обязательно нашла бы свою смерть, но меня еще раз спас Боря. Уже после гибели… Я узнала, что беременна. И тогда решила, что обязательно должна жить, родить и воспитать сына. Сына Бори. Иначе я бы я ни за что не осталась жить. И сейчас я живу только ради него. И только ради сына я прошла все те семь кругов ада, что выпали на мою долю после той нашей операции. — Катя некоторое время молча шла, задумчиво рассматривая песок под ногами. — Меня ведь тогда долго таскали в кагэбэ. Они так и не смогли поверить, что я не была с ним заодно. Но, к счастью, операцию засекретили, и им пришлось закрыть дело. Конечно, мне пришлось скрыть, кто настоящий отец ребенка.
— Кать, но почему Борисович? Ведь Боря, он же был… не Борис.
— Я пыталась выяснить его настоящее имя, но мне это не удалось. Кому-то там, — Катя указала наверх, — очень не хотелось, чтобы эта история всплыла наружу. На это дело наложили гриф высочайшей степени секретности и быстро замяли. Его настоящее имя мне не сказали. По-тихому уволили из органов, взяв подписку. Все, что касается этого дела, я не могу обсуждать ни с кем в течение двадцати пяти лет. А также намекнули: если буду чем-то интересоваться, меня ждет обвинение в измене и лет двадцать лагерей. А у меня Димка, и мне его нужно поставить на ноги. И я прекратила все попытки. Для меня он навсегда так и останется Борисом. Ну а как вы живете все это время? — спросила, в свою очередь, Катя.
— У нас все хорошо. Кать, я же тебе писала. Тогда, по возвращении из тайги, Костя еще некоторое время провалялся в госпитале, а потом мы сразу поженились. Сейчас у нас двое детей. Живем здесь, в Риге. Костик работает на танковом испытателем. Ты же знаешь, он без техники жить не может. А я… я счастлива с ним. По-настоящему счастлива. Кать, как же здорово, что вы приехали!
Вика вновь обняла ее.
— Катюш, извини за вопрос… у тебя кто-то есть?
— Нет. Боря, он для меня навсегда останется единственным, по-настоящему любимым мужчиной. Больше мне никто не нужен.
К ним подошли, держась за руки, Костя и Дима.
— Мам, дядя Костя меня завтра на танковый полигон обещал взять! Я надеюсь, ты возражать не будешь?
— Если только ты пообещаешь не отходить ни на шаг, — с улыбкой ответила Катя.
— Обещаю! — бодро произнес мальчуган. — Дядь Кость, дай руку, — обратился он к мужчине.
Костя протянул руку, а Димка хлопнул по ней ладошкой и произнес:
— Договорились!
— Я вижу, Дим, характер у тебя железный, как и у твоего папы.
— А ты что, знал моего папу?
— Да, знал, — просто ответил Костя.
— Расскажи, какой он был, мой папа. А то мама мне про него мало что рассказывала.
— Твой папа… — Костя с задумчивым видом стал рассматривать песок под ногами. Через некоторое время он
