подсобку? Вот, принимай.
— Ну зачем… — смутилась Бэт.
— Как зачем? Мыть кастрюли, драить полы, таскать воду и мешки со склада. Единственное условие — никто не должен о нём знать.
Между бровей Бэт залегла тревожная складка.
— Проблемы с Гондолином, да?
— Есть немного, — неохотно призналась Элис. И тут же уверенно добавила: — Не волнуйся, всё под контролем. Майкл в курсе.
Этого оказалось достаточно. Бэт расслабилась и кивнула Джефу уже вполне дружелюбно. Тот усмехнулся про себя: похоже, внутренние правила в стае Майкла мало изменились с гондолинских времён.
Проводив Элис, Бэт заперла дверь на засов и вернулась к мытью посуды. Пару минут Джеф бессмысленно топтался у неё за спиной, а потом, сообразив, что распоряжений не будет, решил поискать себе занятие сам.
Он прошёлся по моечной — и с ходу не нашёл, к чему приложить руки. Пол был чист, посуда, стопочки столового белья и коробки со средствами для уборки аккуратно разложены в стеллажах. Джеф пристроил швабру с ведром в уголок и заглянул на кухню.
Там тоже было чистенько и светло, но в тазу с водой дожидались своего часа овощи.
— Бэт? — позвал он. — Тут почистить-порезать?
— Да, если не трудно.
Джеф провёл ногтем по лезвию ножа, недовольно хмыкнул и взял с полки оселок.
Вскоре все найденные в кухне ножи приобрели нормальную заточку. Джеф выбрал из них тот, что поудобнее лег в ладонь, устроился на табуретке перед мусорным ведром и принялся за работу. На некоторое время в кухонном блоке воцарилась тишина.
Клубни картофеля и моркови были крупные, гладкие, с нежной кожицей; не чета ветвистым уродцам, которые росли в огороде Мэри. Чистить было легко. Тонкие стружечки одна за другой ложились в ведро, а мысли Джефа текли своей дорогой.
Встреча с Эми встревожила и разозлила его. С одной стороны, неприятно было осознавать, что для Эми он ничего не значил. Девушка просто пользовалась своей привлекательностью, чтобы добывать нужную информацию из первых рук. Для неё не имело значения, кому дарить ласки, это был всего лишь удобный рабочий инструмент, отмычка для тех дверей, за которые ни один мужчина в здравом уме не пустит посторонних. Что уже успел вольно или невольно слить ей Рич? К кому попадают сведения, собранные Эми? Судя по поведению Снежной Королевы, эта утечка могла принести неприятности как лично Майклу, так и всей его стае. И теперь уже Джеф имел к этой стае самое прямое отношение, грядущие проблемы могли затронуть весьма болезненно и его, и беззащитного сейчас Карла.
С другой стороны, Джеф был сердит на самого себя. Ладно Рич, напыщенный дурак с не в меру раздутым чувством собственной важности. Так ему и надо. Но сам-то Джеф! Где были его глаза? Хуже того, где были мозги? Однозначно, не там, где следовало. А ведь Мэри его предупреждала честно и прямо. Но слишком тактично. Лучше бы дала как следует в морду. Да только вопрос, помогло бы даже это или нет… Джеф ведь и сам всё видел, чуял, но предпочитал обманываться. Кому из тех, с кем вёл переписку, он успел навредить?
Из раздумий Джефа выдернул тихий голос Бэт.
— Спасибо, — раздалось внезапно у него прямо над ухом. От неожиданности Джеф вздрогнул и слегка зацепил себя ножом. С досады прищелкнув языком, он бросил картофелину в кастрюлю, сунул палец в рот и обернулся к Бэт. Как та подошла, Джеф не слышал. Возможно, девушка уже давно стояла рядом, глядя ему через плечо.
— Что не так? — хмуро поинтересовался он.
Бэт опустила взгляд. Щёки её окрасились бледным румянцем.
— Всё так. Ты… порезался. Дать пластырь?
— Пустяки. Не надо. Ты чего хотела?
— Джеф… — Бэт смутилась ещё сильнее, лицо её вспыхнуло, как небо на рассвете. — Прости меня.
— За что? — обалдело спросил он.
— Тогда, в Гондолине… Я была неправа. Мы все были неправы. В гибели Тима нет твоей вины, это работа Кати и её шайки. Да ты сам тогда по их милости едва не погиб!
Джеф вздохнул с облегчением и вернулся к картошке.
— Главное, всё обошлось, — сказал он спокойно. — А что ты там ляпнула в лазарете — я уже и не помню. Это всё пустяки, слова.
— Да, слова. Но не пустяки. Я не должна была так говорить о тебе. Ты, может, забыл, и тебе не важно, но важно — мне. Это как камень на душе. Понимаешь?
— Ладно, ладно, — проворчал Джеф, пряча взгляд. — Простил, забыл. Ты тоже забудь. И когда надо будет вытаскивать воду, зови, не стесняйся.
— Хорошо, — почти прошептала Бэт, и Джеф услышал, как её легкие шажочки удаляются в сторону моечной.
«Ну и ну, — размышлял он, снимая шелуху с луковицы. — Я давно уже думать забыл о тех сумасшедших днях, а она — всё помнит. И корит себя за пару брошенных сгоряча злых фраз…» Неужели случайные, ничего не значащие ухаживания какого-то проходимца оставили в сердце этой девушки столь глубокий след? Или может, жалеть о сказанном её заставляла врождённая ранимость помноженная на привычку любые высказывания в адрес других примерять на себя?
Потревоженное воспоминание неприятно щекотало совесть, хоть, вроде, Джеф и не был ни в чём виноват. Да, он поступал нечестно, когда пытался флиртовать с Бэт. Но все его знаки внимания в сущности были такими пустяками… Для него. Как выяснилось, не для Бэт.
Чтоб избавиться от осадка на душе, Джеф попытался убедить себя, что Бэт сама виновата в случившемся: зачем было так легко верить первому встречному? Не помогло. «Да какое мне до всего этого дело! — в сердцах сказал Джеф луковице. — Может, она сейчас просто играет со мной, водит за нос, как раньше делала Эми». Тоже не помогло. Он не мог представить себе, чтобы скромная, робкая, милая Бэт смотрела на кого-либо тем холодным, расчётливым взглядом, которым Эми нащупала его за спиной у докторши. Не верил он, что Бэт способна на фальшь. Возможно, именно потому не верил, что не тянуло его к Бэт той необъяснимой, бездумной силой, какой обладала Эми.
«Эх, Джеф, — сказал он сам себе, откладывая луковицу в таз и принимаясь чистить морковку, — олень ты плюшевый. Вечно не тем местом баб выбираешь. Ну, или тебя самого
