Книга Человек без собаки - Хокан Нессер

Кристина доехала на метро до «Фридхемсплана» и прошла два квартала до Инедальсгатан. Воскресенье… по церковному календарю — Судное воскресенье. Через два дня, первого декабря, они должны освободить квартиру Роберта. Они окончательно определили срок после двух или трех отсрочек — сначала речь шла о первом октября, потом о первом ноября. Якоб поначалу проявил понимание или, по крайней мере, равнодушие, но теперь терпение его лопнуло.

— Мы что, будем платить за квартиру Дрочилы Тарзана, пока не умрем? — спросил он.

Теперь она договорилась и с владельцем квартиры по имени Эрик Реншерна, и с фирмой-перевозчиком. Завтра все имущество Роберта перевезут на склад в Шургордене, послезавтра два дипломированных уборщика из другой фирмы приведут квартиру в порядок. Если она хочет взять что-то из вещей брата, сегодня последняя возможность. Дочь Роберта Лена-Софи не выказала никакого интереса к имуществу отца, Розмари и Карл-Эрик тоже отмахнулись — нам ничего не надо. Адвокат Брундин после вычета собственного гонорара в три тысячи шестьсот крон поделил оставшуюся сумму (чуть больше четырех тысяч) поровну между наследниками.

А Кристина взяла на себя обязанность проследить, чтобы все было сделано в срок и правильно.

Роберта уже один раз разрубили на куски. Теперь будут рубить его имущество — Кристина почему-то представляла себе это именно так, и ей было очень грустно.

На полу в прихожей лежал целый сугроб реклам. Скверный, затхлый воздух. Она никогда не была здесь раньше — странно, Роберт снимал эту квартиру полтора года, они жили в одном городе, пятнадцать… ну, двадцать минут на метро… Ей стало стыдно, но она мысленно прикрикнула на себя — этим делу не поможешь. Обошла маленькую квартиру и зажгла все лампы. Две маленькие комнаты и крошечная кухня — вот и все. Если не считать одного или двух осмотров полиции, никто ни к чему не притрагивался одиннадцать месяцев. Холодильник она решила не открывать.

Господи, как можно так жить… впрочем, другого она и не ожидала. Беспорядок, грязь… Дешевая мебель, на стенах — репродукции неизвестных Кристине художников. Ничего стоящего. Она подумала, что у нее вполне уважительные причины не навещать брата. Конечно, она относится к нему куда лучше, чем все остальные, но быть замешанной в его жизнь ей не хочется. Ей не хотелось. Кристина давно уже не думала о Роберте, как о живом, а сейчас по какой-то причине ей показалось, что вот-вот откроется дверь… Почему-то именно здесь ей очень трудно было осознать, что брата уже год как нет в живых. Роберт… дурачок.

Она прикусила губу, чтобы не расплакаться.

Что это за бессмысленный ритуал? Что я здесь делаю, в этой удручающей нищете? Долг? Вряд ли… Роберт никогда не был человеком долга, да и она тоже. Сожги все это дерьмо, Кристина, — он наверняка сказал бы что-то вроде этого. Кончай рыться в этой мусорке.

Один более или менее приличный книжный шкаф в гостиной. Роберт много читал… Может быть, взять какие-то книги? Зачем? Что за смысл? Она посмотрела на большой, заваленный письменный стол. С краю лежали две толстых стопки бумаги, текстом вниз, на пузе, как говорили у них в студии. Там почти все бумаги клали на пузо — от любопытных глаз. Может быть, это… Вдруг она вспомнила — Роберт же много раз говорил о каком-то романе.

Она перевернула обе стопки. На первом листе одной из них крупно набрано название:

Роберт Германссон

Человек без собаки

Роман

Конечно…. она почему-то обрадовалась. Он же сто раз говорил, что работает над романом. И тогда, в Чимлинге, когда они виделись в последний раз, он тоже об этом говорил.

Она поочередно постукала обеими частями рукописи по столу, чтобы выровнять края. Вот здесь и спрятана твоя душа, Роберт. Ты специально положил рукопись на видном месте. Для меня. Спасибо тебе — теперь я знаю, зачем сюда пришла.

Она затолкала толстую пачку в наплечную сумку. Постояла немного — стоит ли искать что-то еще? Человек без собаки… духовное завещание Роберта… и теперь она должна решить, что с ним делать. Странный долг… мягко говоря.

Кристина в задумчивости стояла в жалкой норе своего родного погибшего брата, как вдруг в куртке запел мобильник. Она, посомневавшись, вытащила его из кармана.

Это был Кристофер.

Ее племянник Кристофер Грундт.

— Привет, — сказала она удивленно, — славно, что ты звонишь. Что у тебя случилось?

— Ничего, — голос Кристофера звучал как-то неуверенно. — Хотел тебя спросить кое о чем.

— Вот как! О чем?

— Насчет той ночи.

— Какой ночи?

— Когда Хенрик исчез.

В голове у нее вдруг возник странный звук, похожий на вой циркулярной пилы. Мелькнуло удивление от сравнения — она не видела циркулярной пилы уже лет двадцать.

— Я слушаю…

— Тут один утверждает, что твой муж вернулся.

— Что?

— Портье из отеля. Он говорит, что твой муж вернулся среди ночи… Я просто хотел тебя спросить…

Ей показалось, что она на какую-то секунду потеряла сознание, но каким-то сверхъестественным, подсознательным… или, скорее, надсознательным усилием воли удержалась, чтобы не упасть. Словно бы со стороны отметила, как мгновенно сузилось поле зрения и ее начало неумолимо засасывать в длинный, темный, все сужающийся туннель за спиной. Это ей было уже знакомо. И слабый свет где-то сзади…

Циркулярная пила умолкла.

— Алло!

— Да, я тут.

Я тут? Тут ли я? Я ли тут? — завертелось в голове колесо бессмысленных перестановок.