Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Соколовская в ходе монолога Грязнова постепенно менялась в лице, цветущий нежно-розовый румянец, искусно подчеркнутый естественной неяркой косметикой, постепенно исчезал, и щеки вначале побледнели, потом поголубели, и в конце концов цвет лица стабилизировался на уровне мягкого аквамарина.
– Хорошо, считайте, что вы меня напугали, приперли к стенке и морально уничтожили. Я все скажу, только…
– Увольте! – прервал Грязнов, заранее предвидя долгий торг за каждое слово. – Все – вы изложите в письменном виде. Сейчас меня интересует главное: кто и за что убил Кулешова. А насчет «только» – посмотрим, хотя наверняка ничего обещать не могу.
– Его шантажировали. Я не знаю этого человека, но вам, как я понимаю, он известен. В последний раз, когда мы виделись, Кулешов сказал мне, что сам собрал против него и всей гоп-компании убойный материал. Что за компания, он не объяснил. Сказал: они выложат достаточно, чтобы купить в Альпах коттедж с гаражом для «боинга». Однажды обмолвился, что у него в квартире есть тайник… был тайник.
Грязнов увидел, что она собирается разводить сырость и принялся вливать в нее кофе.
– Где, где тайник?
– В квартире.
– Понятно.
Грязнов с группой муровцев приехал на квартиру Кулешова. Квартира двухкомнатная, в спальне, рядом с кроватью, вместо ночного столика – сейф. С кодовым замком и обычным. Ключ был на связке в кармане Кулешова в момент смерти. Криминалистические исследования, проведенные по распоряжению Грязнова, выявили на ключе довольно старые следы воска. То есть кто-то снимал слепок. Интересно, Воронцов или нет? Или сама пассия Кулешова? Во всяком случае, у нее такая возможность была.
На кодовый замок потребовалось минут пять. Комбинация оказалась до ужаса банальной: 2000. В сейфе: загранпаспорт, полторы тысячи долларов, пластиковая карточка VISA и тот же набор фотографий, который Грязнов уже имел удовольствие рассматривать. Зачем он их хранил, почему не сжег? Непонятно. Может, глядя на снимки, он заряжался негативной энергией?
Короче, сейф не содержал ничего интересного и вряд ли был тем тайником, о котором говорила Соколовская. А значит, он здесь для отвода глаз. Кому придет в голову искать где-то еще, если вот он, поблескивает стенками из особо прочной стали и подстрекает любопытных своей неприступностью.
– Ищем дальше, ребята, – распорядился Грязнов.
Ребята принялись скатывать ковры, переворачивать мебель, простукивать стены и доски паркета. В соседней комнате из шкафов вываливали книги, перетряхивая каждую. Библиотека у Кулешова была та еще: Спиноза, Макиавелли, Ницше, Фрейд, Достоевский, Кафка. Да, сдвинутый был мужик, это точно. Правда, были книги и по криминалистике, а из новой постсоветской литературы: «Антология маньяков» и «Настольная энциклопедия садиста». Бред, он что, действительно это читал?
Квартиру разгромили до основания, но следов тайника так и не обнаружили. Может, наврала она все? А может, он ей наврал.
Сыщики переместились на кухню и в прихожую. Грязнов присел на подоконник и раскрыл «Настольную энциклопедию садиста». «…Садизм и садомазохизм – естественные свойства человека, и это неоспоримый, непреложный и неоднократно доказанный наукой факт». Да-с, занимательная книженция, то-то я как ни пойду к стоматологу, так просто руки чешутся усадить его самого в кресло и начать сверлить ему что попало…
– Есть! – Прервал мысль Грязнова вопль оперативника из кухни.
На нижней полке холодильника лежала завернутая в полиэтиленовый пакет коробка из-под овсяных хлопьев «Геркулес», ничем не выделявшаяся среди себе подобных. Кулешов, похоже, все свои съестные припасы хранил в холодильнике, в том числе хлеб, макароны и прочую бакалею. Только в этой коробке вместо питательных хлопьев лежала пачка фотографий и магнитофонная пленка.
Грязнов оставил ребят наводить порядок, а сам уехал на Петровку, 38, чтобы в спокойной обстановке изучить находку.
Все фотографии, найденные у Кулешова, имели общее место: в окружении разных мужчин была снята одна и та же женщина. Мужчин было трое: Воронцов, неизвестный кавказец лет пятидесяти и какой-то холеный бородач, лицо которого показалось Грязнову смутно знакомым, но где он его видел, Грязнов вспомнить не мог.
Он отложил фотографии и взялся за пленку. Это была, очевидно, запись телефонного разговора Кулешова. Его голос Грязнов узнал: копаясь в его последних делах, он прослушал пару магнитофонных записей допросов, проведенных следователем.
К у л е ш о в. Вы получили фотографии?
Н е и з в е с т н ы й. Какие фотографии?
К у л е ш о в. Не прикидывайтесь дурачком, вы прекрасно знаете, о каких фотографиях идет речь.
Н е и з в е с т н ы й. Кто вы?
К у л е ш о в. Об этом не трудно догадаться. Вы поступили по отношению ко мне несправедливо, и я хотел бы исправить положение вещей.
Н е и з в е с т н ы й. Я вас не понимаю.
К у л е ш о в. Объясняю: у меня есть доказательства вашей аферы с подменой и фотографии – только малая часть имеющихся у меня материалов. И работать я могу на два фронта… Тому облапошенному папаше вряд ли понравится ваша деятельность. А также можно элементарно сдать вас с потрохами в соответствующие инстанции. Правда, в последнем случае меня ждет только моральное удовлетворение, но зато какое…
Н е и з в е с т н ы й. Вам что, мало того, что вам заплатили?
К у л е ш о в. А, значит, вы все-таки догадались, кто я. Тем лучше. Но дело в том, что мне ничего не заплатили. Ваш наемник просто откровенно шантажировал меня, а теперь настала моя очередь. Ваша подруга, конечно, все замечательно провернула…
Н е и з в е с т н ы й. И сколько же вы хотите?
На этом запись обрывалась. Очевидно, Кулешов не считал нужным придавать гласности степень своей жадности. Но и этого было более чем достаточно. Вот он – замечательный мотив. Правда, всех прозвучавших тонких намеков Грязнов не понял, но главное ясно: Кулешов начал выпендриваться, и его поставили на место. Точнее, уложили.
Удивительно, но голос неизвестного на пленке тоже будил в Грязнове какие-то смутные воспоминания. Если это один из тех троих, что на снимках, то это точно не кавказец, так как акцент у говорившего отсутствовал, и, скорее всего, не Воронцов: мелковато тот плавал, чтобы платить наемникам. Вот шантаж – это его профиль. И если шантажировали Кулешова только связью с Соколовской, следовательно, Воронцов и есть наемник. Значит, остается бородач.
Хотя кое-какие мысли по поводу собеседника Кулешова у Грязнова были. И он немедленно послал пленку на экспертизу. А потом поехал на телевидение и просмотрел записи правительственной хроники за последние полгода. Пару кассет тоже отправил в следственно-криминалистическое управление – для сравнения.
Уже почти в конце дня зазвонил телефон. Грязнов взял трубку.
– Полковник Грязнов. – Говоривший явно привык командовать.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
