видеть, как труд разрушен по мановению руки. Вот пожёг маг скирды, а не понимает, что украл этим несколько лет жизни у крестьян.
Старостиха помнила, как они с детишками жилы рвали, помогая мужикам расчищать землю. Нет здесь ни пяди, не политой их потом. Земля нужна под поля и огороды и, конечно же, необходимы луга. Вот последнего пока ещё мало, и потому не развернуться людям в хозяйстве. Денежка-то у многих накоплена, а скотину не купить, потому как кормить её особо нечем.
Вот и получается, что не один год на износ работали, начали мечтать уже о второй коровёнке, а маг походя заготовленные корма пожёг. Неужто так мешали они ему? А семье теперь не о второй животинке мечтать, а единственную под нож пускать!
Да и поломанные магом яблони до слёз жалко. Семечки посадили в первый же год, как заселились. С тех пор детишки народились, пока дождались, когда деревца силу наберут, да покажут на что способны. За всеми саженцами женщина сама ухаживала, да только если сажаешь семечками, то результат будет разным. Из всех посадок дали хорошие плоды только малая часть, но уж как радовались им, как были счастливы… и всё пропало в одно мгновение.
Про дом же Куреня и вспоминать не хочется. Там вообще непонятно, как срезанный угол восстановить. А ведь работы у вдовца непочатый край, потому как детишек у него полон дом: свои мал мала меньше, и братнины мальцы такие же крохи. Бабы помогают, но там же каждый день дел невпроворот, а у них своё хозяйство, так что худо Куреню. Иссох мужик от забот, но детей сберёг, а тут новая напасть.
Староста кидает на жену грозные взгляды, чтобы не смела лезть, не показывала норов. Она у него женщина бойкая! Впрочем, в приграничье все крестьяне посмелее будут, чем на спокойных землях, но опасно лезть к магу, да к тому же пьяному. Погрозил кулаком жене, да только старшая дочка вдруг вылезла наперёд.
— Подлостью убили вашего брата! — выпалила она — и тут же получила затрещину от отца.
— Что? Откуда знаешь? — разъярился маг.
— Простите дурищу эту! Болтает от скудости ума…
— Погоди, — пьяно мотнув головой, не отставал Александр, — пусть скажет, откуда ведает про подлость. Кто донёс об этом? Почему я не знаю?
Девка только глазами глупо захлопала да за отца спряталась. Дивно ей было видеть, как переменился красивый маг. Только что был печальным и сердце разрывалось, глядючи на него и вдруг смотрит так, что мурашки по коже от его взгляда.
— Так вы сами сказали… — пролепетала дочь старосты.
— Что я сказал?!
— Ну что никак не можно, чтобы слабаки смогли убить вашего брата.
— Не можно.
— Вот я и говорю, что подлость имела место быть, — совсем тихо закончила девица.
Александр плохо соображал, но за слово «подлость» зацепился. Это сначала известие об убийстве Михи ударило по мозгам, но сейчас хотелось ясности. Он вскочил, бросил, не глядя, горсть монет в благодарность за гостеприимство, и вышел в ночь.
Старостиха облегченно вздохнула. Коровку придется зарезать, но можно всей семьей перебраться в город к свояку и там перезимовать. А весной на ярмарке всякой живности вместе с кормами прикупить и вернуться. Дом же оставить на зиму Куреню с детишками.
Александр, поёжившись после душного тепла в доме старосты, ступил на виман и полетел в крепость.
Уже светало, когда на горизонте появились стены гарнизона. К этому времени он успокоился. Ярость улеглась, боль затаилась, осталась усталость и непонимание, смешанное с обидой. Лучшие воины не должны умирать от подлой руки предателя… предательницы...
Соперничество, ссоры, кураж в схватках за право обладания чем-то или кем-то ... всего этого было в избытке у сыновей Великого князя, но не несло смертельной опасности.
Так что же произошло сейчас? Случайность? Подлость против Михи или началась клановая война? Тогда кто против кого? Откуда взялась Лунная? Какова её роль в убийстве защитника Императорского высочества? Она всего лишь оружие в чьих-то коварных руках или основное лицо?
Вопросы, вопросы, вопросы… И молчание отца… оно не даёт покоя.
Александр сильными движениями растёр застывшие от ветра щеки, заодно взбодрился. При полете он специально не активировал защитное заклинание. Ему хотелось прийти в себя и вернуть ясное сознание.
— Господин маг, — маша руками, чтобы привлечь к себе внимание, закричал старший одной из групп, возвращающейся с ночного патрулирования.
Александр опустил виман и оглядел патруль. Не клановые.
— Господин маг, — подобрался старший и торопясь завладеть вниманием одаренного, выпалил: — На участке у Чёрного озера истончилась защита!
— Твари готовятся к прорыву? — насторожился Бережной.
— Непохоже, — замялся старший. — Скопления тварей не замечено, но мои старички (старослужащие) слышат в том месте навязчивый звон и не могут избавиться от ощущения, что защита ослабела.
Александр с подозрением смотрел на старшего и его воинов. Они могли и подшутить над ним, как бывало в первые месяцы службы. Народ тут своеобразный и лихой.
— Воеводе отправили послание?
Старший замялся. Он командует всего лишь десятком и воеводу видит только издалека. А идти к командиру… Так у него всё просто : вся работа достаётся наиболее инициативным и ответственным, и лезть к нему с подозрениями себе дороже. Но чуйка кричит, что что-то странное происходит с пограничной защитой, и разобраться в этом сможет только маг.
Александр хотел отказать, сославшись на служебный устав, но посмотрев на воина, понял, что тот уже не рад, что поделился своей тревогой, и если маг отмахнется, то вояка не пойдёт ни к кому со своей тревогой. Александра с малых лет учили брать ответственность на себя, и он не мог проигнорировать обращение пограничника.
Хотя воевода будет недоволен. А плевать! Александр всё равно здесь больше не останется, ему надо в столицу! Он разыщет княжну Лунных с Федоровскими и накажет их! Они кровью умоются за своё преступление! А пока надо проверить, что там у Чёрного озера.
— Хорошо, слетаю, посмотрю, что там.
У Черного озера всё было в порядке. Александр был в бешенстве. Он мог уже лететь по направлению к столице, а вместо этого теряет зря время.
Граф уже стал придумывать наказание для старшего патрульного отряда за неуместную шутку или глупое рвение, но чем дольше он оставался возле озера, тем сильнее его снедало чувство тревоги. Инстинкты твердили об опасности, а он привык доверять им.
На всякий случай Александр
