— Потому, что святой отец понадеялся на Джейма. У них нет при себе ни баллист, ни требушетов. Они шли налегке, потому и передвигались так быстро. А строить орудия – дело нелёгкое и небыстрое. А осадные башни им не помогут, стены наши слишком высоки и крепки.
— И что же они будут делать?!
— Строить. Дней пять-семь он ещё будет ждать сдачи крепости, потом поймёт, что план провалился. Я не знаю, какую модель они умеют изготавливать, но это займёт ещё не меньше недели.
— Ричард, я слабо представляю, как это будет… А если их камни станут попадать сюда, во двор? Там же скот, а могут оказаться даже люди!
— Война не бабского ума дело! Я не собираюсь отчитываться тебе, Ирэн!
— Ричард, я не требую отчета. Я прошу объяснить, как всё будет проходить. Ты же понимаешь, я никогда не видела вот этого всего… Возможно, я лучше смогу организовать хозяйство, если сама пойму, чего следует ждать.
Взгляд Ричарда несколько смягчился. После минутных колебаний он сказал:
— Садись и задавай свои вопросы.
— Сейчас, только распорядись отправить в мою башню дрова. Женщина уже рожает…
Из разговора леди Ирэн узнала многое, а главное, он её несколько успокоил. Пока всё было не так и страшно. Им не грозит голод, если она предпримет нужные меры. Когда осаждающие построят баллисту, требушет или катапульту, или ещё что-то столь же непонятное Ирэн, они начнут обстреливать замок.
— Но запомни, Ирэн, то, что сделано наспех, хорошим и крепким быть не может! Близко к замку поставить своё орудие у них не получится.
— Почему?
— Потому, — усмехнулся лорд: — что у меня всегда в отряде были отличные лучники.
— Ричард, скажи… Но ведь нет смысла захватывать земли в середине вражеского государства…
Ричард глянул на неё с удивлением, она говорит странные вещи. Нет, разумеется, говорит-то она всё правильно. Замки, что отделяют их земли от границы или уже захвачены, или, бог даст, ещё держат осаду. Потому и за помощью он послал не один отряд, а несколько. И не на юг, а на север и восток, вглубь Англитании. Только откуда женщина может такое знать?! Если бы здесь был её чертов папаша, тогда Ричард не удивлялся бы. Но чтобы женщина додумалась до такого сама?!
А Ирэн просто пыталась понять, это – война, или бог миловал, и это – всего лишь рейдерский захват? И если у них не получится сделать всё быстро, то они уйдут? Ричард в это время с сомнением смотрел на молодую женщину. Он искренне не понимал, что ей ответить. Правду? Бог мой, но кто говорит правду о войне женщинам?! Начнёт плакать, стенать, бояться! Потому он очень осторожно, даже мягко ответил:
— Мы не знаем, что сейчас делается у наших соседей. И, боюсь, узнать сможем, только когда всё закончится. Так что не стоит гадать, всё в воле Божьей.
Ирэн поняла главное: осада опасна, конечно, но далеко не так страшна, как война. Когда начнут метать камни, все спустятся в подвалы. Даже если часть замка рухнет, из подвалов есть другие выходы. Но она должна позаботиться о том, чтобы людям было, что есть и что пить. Нужно сходить и проверить, что там вообще такое. За столько лет в замке Ирэн ни разу не задумывалась, зачем нужны подземелья.
Нет, разумеется, она знала, что там подземная тюрьма и пыточная. Потому ни разу и не проявила любопытства, не спустилась поглазеть. Пожалуй, пришло время узнать, так ли там страшно, как ей казалось. Кроме того, появились и новые заботы. Ричард заявил, что в таких случаях делают болтушку из воды и муки, и это можно есть. Но если подсуетиться сейчас, можно напечь хлеба и хотя бы сухарей насушить! Посмотреть, есть ли там достаточное количество тростника и соломы. Этим, оказывается, заранее занимался один из солдат.
Кроме того, её очень утешили слова Ричарда:
— Они не собирались вести длительную осаду. У них нет с собой ни продуктов, ни фуража. Так что главное для нас – продержаться, пока не придёт помощь. Займись делами, Ирэн, и не отвлекай меня больше.
— Спасибо, Ричард.
Первый раз она уходила от мужа, не испытывая привычного раздражения. В чём-то она начала понимать его. Человек, выросший в таких условиях, всю жизнь проживший с, условно говоря, мечом под подушкой, вряд ли мог стать другим.
23
Первый месяц осады подходил к концу. Уже больше недели, как освоили подземные залы. Ирэн мучилась вместе со всеми. Теперь наверх поднимались только для работы и на очень короткое время. Повара варили кашу и приносили огромные котлы, на раздаче стояли горничные замка. Сверху таскали воду – запас в бочках леди Ирэн трогать запретила, на случай, если башни рухнут и их здесь завалит. Дико смердело от выгребной ямы в самом конце подземной тюрьмы.
Скученность была совершенно ужасной. Для леди, детей и Анги с трудом смогли выделить отдельную камеру. Но все закоулки и комнаты, бывшая достаточно просторной подземная кордегардия* и пустые помещения охраны, были битком набиты людьми. Даже в центральном широком коридоре прямо на полу лежали и сидели люди. Клетки-камеры по обе стороны коридора не вмещали всех.
Когда Ирэн первый раз спустилась в подвалы с Анги и двумя солдатами с факелами, она пришла в ужас. Очень низкий давящий потолок, влажность, паутина и мокрицы на стенах, даже сейчас, в летнюю жару, вытягивающий душу холод. Во многих камерах к стенам, в качестве этакого напоминания о том, для чего, собственно, это место было создано, намертво крепились покрытые ржавчиной ручные и ножные кандалы на длинных цепях.
Однако, после бурной суеты в течение нескольких дней, когда она, совершенно не стесняясь, забирала все рабочие руки, которые только смогла найти, помещения стали чуть больше приспособлены для жизни. Нашли пару основательно заржавевших печей, снесли вниз некоторый запас дров, прочистили трубы и отдушины, через которые попадал чистый воздух.
Отмыли все уцелевшие койки и нары и вообще всё, что смогли. Раньше, во время предыдущих войн, в таких подвалах-тюрьмах содержали пленников. И некоторые из них бывали достаточно богатыми для того, чтобы имело смысл держать их в более-менее человеческих условиях, в ожидании выкупа. За трупы родня обычно отказывалась платить. Часть тюремной мебели ещё даже уцелела. Кроме того, в тюрьму снесли все кровати и деревянные настилы, на которых в замке спала прислуга. Всё, что смогли протащить по узкой лестнице и протолкнуть в двери.
Солому и тростник, которые уже отволгли, вынесли и просушили на солнце. Печи протопили и сырость убавилась. Принесли несколько плотно закрывающихся сундуков для сухарей. Ирэн пришлось приказать выложить часть тканей и прочих богатств просто на пол в кладовках – сохранить сухари сухими было важнее. Обновили воду в двух больших дубовых бочках, предварительно тщательно промыв их и ошпарив кипятком.
Хлеб пекли больше трёх дней круглосуточно, чтобы экономить дрова и печь не успевала остывать. Тестомесами леди заставила работать всех мужчин, кто не был непосредственно занят на сборке катапульт. За чистотой их рук следила лично. Здесь же, у печи для хлеба, остывшие буханки резались на ломти и сушились. Часть сухарей даже удалось закалить в печи. Они становились более хрупкими и есть их, безусловно, было удобнее. Да и сохранность зубов у местного населения была не слишком хороша. Так что калёные сухари – это не прихоть леди. В подвалы снесли бочонки с мёдом, с топлёным маслом, со свежим солёным мясом и салом, в общем всё, что могло долго храниться и служить пищей, которую не нужно готовить.
