речи тоже не шло. Я самостоятельно прошёл в здание, зарегистрировался у дежурного и получил от него квиток, который следовало отметить у ответственного сотрудника и сдать на выходе. Номер кабинета оказался знаком, бывать там мне приходилось неоднократно, вот только помимо Эдуарда Лаврентьевича внутри обнаружился ещё и Георгий Иванович. Более того — именно он меня и дожидался, а его коллега сразу ушёл на какое-то совещание.
— Удивлён? — с непонятным выражением уточнил майор Городец, разминая в пальцах папиросу.
— Предельно, — подтвердил я и с каким-то непонятным отстранением порадовался тому обстоятельству, что предпочёл сегодня пиджаку рубаху с коротким рукавом. И без того влажная ткань враз прилипла к вспотевшей спине.
Георгий Иванович кивнул, переместился на подоконник и закурил.
— Дело для тебя есть, — заявил он после этого.
— Не-а, так не пойдёт! — покачал я головой. — Давайте-ка для начала ситуацию проясним. Вы же меня со счетов сбросили, разве нет? А теперь что изменилось?
Скуластое лицо майора приобрело выражение крайнего неудовольствия, Городец встопорщил усы и заявил:
— Никто тебя ниоткуда не сбрасывал. Вообще не в тебе дело, не принимай на свой счёт. Это Альберт сам засветился и тебя засветил. Пришлось выдерживать дистанцию, только и всего. С ним я после возвращения из столицы ещё так и не виделся, к слову.
Прозвучавшее объяснение таким уж убедительным не показалось, и я резонно заметил:
— Скажете тоже — засветил! Меня только раз и опросили!
— Опросили и снова на допрос вызывают! — объявил Георгий Иванович. — Вечером уезжаешь.
У меня едва глаза на лоб не полезли.
— В столицу?!
— Не дорос ты ещё до столичного уровня, — усмехнулся Городец. — Сегодня вечерним поездом в Зимск уедешь, завтра обратно вернёшься, если ничего лишнего не сболтнёшь. Литеры и командировочное на столе. Забирай!
— Час от часу не легче!
— Уж поверь на слово — легче! — отрезал куратор.
Спорить не имело смысла, я внимательно изучил документы, после сунул их в портфель и уточнил:
— О чём спрашивать будут?
Георгий Иванович пожал плечами, выдул на улицу струю сизого дыма и вдавил окурок в пепельницу.
— На этот раз, так понимаю, об убийстве Вдовца. Вызов ещё на той неделе пришёл, мы вроде как не хотели тебя от учебного процесса отвлекать, вот и предложили Субботе своего человека в Новинск прислать. Им не до того оказалось. Ну а сейчас оснований бодаться с РКВД уже нет — пока экзамены не начались, смотаешься туда-обратно.
В словах куратора почудилось двойное дно, и я прямо спросил:
— И что мне нужно будет сделать в Зимске?
Городец вздохнул.
— В Зимске — ничего. А вот в поезде заглянешь в одно купе, пообщаешься с людьми.
— Обязательно загадками говорить? — вконец разозлился я. — Какое-то поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, получается! И вообще — вам привлечь больше некого? Ну если уж меня Альберт Павлович вроде как засветил?
На Георгия Ивановича эта вспышка гнева никакого впечатления не произвела.
— Ты в любом случае уже знаешь слишком много. Посвящать в это дело кого-то ещё… нецелесообразно.
— То есть меня оградили исключительно от доступа к новой информации? — хмыкнул я.
— Преимущественно, — подтвердил майор Гордец. — Чего не знаешь, того не выболтаешь, если вдруг за одно место прихватят. Ну и наши отношения лишний раз лучше не афишировать. Могут быть последствия.
Я нахмурился. Альберт Павлович от меня тоже дистанцировался, а ещё уверял, будто находится под колпаком. Так кто за ним следит? Что вообще происходит?
— Ладно, не будем ходить вокруг да около! — объявил Георгий Иванович. — Оперативники РКВД взяли Волынского, сегодня его отконвоируют в Зимск, надо это предотвратить.
— Волынский — это кто? — не понял я. — Кто-то из Общества изучения сверхэнергии?
— Волынский — это комендант распределительного центра. Первостатейнейший мерзавец, но мерзавец полезный. И он слишком много всего знает. В том числе и о тебе. А ты, так получилось, знаешь о нём.
Вспомнился напыщенный господин, обзывавший нас личинками, и я не удержался вопроса:
— Обо мне-то он что знать может?
Ответ пришёл на ум в тот же самый миг, как сорвались с языка слова, и Городец эту догадку подтвердил.
— Он способен связать тебя с Альбертом и со мной. В этом случае ты перестанешь быть вроде бы обычным студентом, твоей разработкой займутся всерьёз.
— Кто возьмётся?
— Республиканский комиссариат внутренних дел, кто же ещё! Альберт увёл у них из-под носа Горского — ты и вправду думаешь, что это оставят без последствий?
Я сглотнул.
— Считаете, меня с вами ещё не связали?
Георгий Иванович покачал головой.
— Если на тебя что-то и есть, то исключительно подозрения. Пока что мы не замечали попыток тебя прощупать. Вот Альберту — да, тому пришлось из столицы ноги уносить во избежание эксцессов.
— Но мы же одно дело делаем!
— И что с того?
Меня так и раздирало от противоречивых эмоций, но я обуздал их, пораскинул мозгами и спросил:
— А к чему вообще все эти шпионские игрища? Оперативники РКВД не имеют полномочий действовать в Новинске! Их же всех в Зимск перевели, у нас даже отделения здесь не осталось! Вы можете…
— Не можем! — отрезал Городец. — Волынского уже доставили в линейное отделение, а вокзал — это анклав РКВД, лакуна в полномочиях корпуса. Как и вся железная дорога. Не говоря уже о том, что компромат на господина коменданта наверняка подобрали убойный, судить его придётся не там, так здесь. И тогда он запоёт, а через распределительный центр прошло слишком много тех, кого засвечивать никак нельзя.
— Вроде меня?
Майор досадливо покривился.
— Кое для кого это будет равнозначно смертному приговору.
Ну и как ещё я мог поступить? Спросил конечно же:
— Что нужно делать?
А вот о покровителе Барчука не заикнулся даже. Сам не знаю, почему эту тему поднять не решился.
Ночной поезд на Зимск отбывал в половине десятого. Усиленную охрану объектов инфраструктуры в отличие от комендантского часа так и не отменили, и я благоразумно прибыл на вокзал за час до отправления. Прошёл досмотр на входе в здание и ещё один — при выходе на перрон, шагнул в свой жёсткий купейный вагон одним из первых.
Сверившись с литерным билетом, я быстренько прошествовал по узкому коридору,
