когда я вхожу.
Намеренно оставив дверь его спальни открытой, я подхожу к нему и сажусь на кровать. — Оскорбления действительно необходимы?
Он усмехается. — Поможет ли то, что ты мой любимый говнюк?
— Не совсем, нет, — говорю я, притворно улыбаясь.
Я встаю и беру другой контроллер, а Кэм кивает в сторону двери. — Ты можешь закрыть ее?
Черт. — Нет. Здесь чертовски жарко. Кроме того, не похоже, чтобы кто-то еще был дома.
— О, ладно. — Он положил контроллер и встал. — Я не знал, что они уже ушли. В таком случае, пойдем, воспользуемся лучшим телевизором внизу.
Они. Это так неопределенно, и я не могу удержаться от желания копнуть глубже, пока иду за ним вниз. — Куда они пошли?
— Мои родители? — Он пожимает плечами. — Думаю, на ужин с друзьями. Я не обращаю внимания, когда они рассказывают мне о своей общественной жизни.
Что ж, эта попытка была неудачной. И я не настолько смел, чтобы спросить его, где она. Так что вместо этого я сажусь на диван, беру контроллер, который передает мне Кэм, и надеюсь, что она в какой-то момент войдет в дверь.
Я провожу руками по лицу, когда Кэм выигрывает пятую игру подряд. В нормальный день я бы надрал ему задницу. Но я слишком отвлечен. Слишком занят ожиданием того, что входная дверь откроется и в нее войдет Лейкин.
— Ты в порядке, чувак? — спрашивает Кэм.
Я киваю, вытягивая руки над головой. — Да, просто устал. В последнее время я сплю просто ужасно.
Я не говорю ему, что это потому, что его сестра преследует меня по ночам, или что я просыпаюсь в середине сна о ней, только для того, чтобы получить пощечину от реальности.
Он хмыкает. — Похоже, тебе нужно пиво.
Скорее, что-нибудь покрепче. — Вообще-то, я думаю, что мне пора идти.
— А ты не против угостить меня пивом перед уходом? — спрашивает он.
Я искренне смеюсь впервые за последние полторы недели. — О, так вот каков был твой мотив. Ты использовал меня как мальчика на побегушках.
— Я собирался угостить тебя одним.
Отмахнувшись от него, я встаю и беру пиво из холодильника, но когда я возвращаюсь из кухни, мой угол обзора обеспечивает мне хороший вид из окна. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу, что Лейкин стоит там, разговаривает с Мали… и с гребаным Монти.
Сукин сын.
— Это тот самый чувак с вечеринки Лейкин и Мали? — спрашиваю я, протягивая Кэму пиво.
Он смотрит в окно, открывая пиво. — Да. Похоже на то.
— Я и не знал, что он по-прежнему где-то рядом. — Я смотрю на нее в окно, но она стоит ко мне спиной, поэтому я не вижу ее лица.
— В последнюю неделю или около того они довольно часто общаются.
Конечно, они общаются. Это и было его целью, не так ли? Вытеснить меня, чтобы он мог занять мое место?
Я фыркнул. — Уверен, это было весело. Этот парень выглядит как настоящий болван.
Кэм кивает в знак согласия, ставя банку на журнальный столик. — Так и есть. Он даже пытался спросить меня о вступлении в хоккейную команду, но я сказал ему, что у нас нет свободных мест.
Черт, у него действительно есть желание умереть. К счастью, Кэм недолюбливает его почти так же, как и я. И без нашего одобрения он никогда не увидит раздевалку, не говоря уже о том, чтобы надеть форму.
— Что это с богатыми детьми, которые думают, что они во всем разбираются? Он хоть умеет кататься на коньках?
— Кто знает, — говорит он и пожимает плечами. — Я не стал спрашивать.
То, что он все время крутится вокруг Лейкин, действует мне на нервы. Я только и делаю, что скучаю по ней, постоянно думаю о ней и мечтаю, чтобы она была со мной, а он греется в разрушениях, которые он устроил. Если я не уберусь отсюда, то окажусь в тюрьме.
Моя фотография на первой полосе, а заголовок гласит: «Человек арестован за госпитализацию сына сенатора».
СМИ раздули бы из этого что-то политическое. Мой тренер по хоккею прочитает мне лекцию о моих проблемах с гневом. А Монти уговорит Лейкин навестить его в больнице, разыграв карту жертвы, прежде чем они вместе уедут в закат.
Будет лучше, если я просто уйду.
Попрощавшись с Кэмом, я выхожу через парадную дверь, и тут же взгляд Мали останавливается на мне. Лейкин, должно быть, заметила, что она смотрит мимо нее, потому что она поворачивается и ее взгляд встречается с моим. Я направляюсь к своему грузовику, а у нее перехватывает дыхание.
Она выглядит хорошо. Намного лучше, чем я себя чувствую. И я понимаю, что видеть ее, когда я не могу заключить ее в свои объятия, — все равно что наклеивать пластырь на пулевое ранение. Только идиот мог подумать, что это хорошая идея.
Через секунду плечи Лейкин опускаются, и она заставляет себя отвести взгляд. Я сжимаю челюсть, наблюдая, как Монти кладет руку на ее плечо, проводит большим пальцем по коже и тихо спрашивает, все ли с ней в порядке. Как будто не он виноват в этом.
Если бы он не шантажировал меня, мы бы все еще были вместе.
Мы были бы счастливы.
Гребаный кусок дерьма.
Запрыгнув в свой грузовик, я крепко сжимаю руль, прежде чем сорваться с места. Шины визжат по асфальту, когда я отъезжаю, и Кэм наверняка это замечает, но сейчас мне просто наплевать.
Если я не уберусь отсюда, то задавлю его на хрен.
Я подъехал к месту, которое вполне может стать местом моих похорон. Всю ночь у меня в голове стоял образ Монти, держащего руку на Лейкин. Каждый раз, когда я закрывал глаза, он возникал передо мной, дразня меня тем, что он может проводить с ней время, а я нет. Он видит, как загораются ее глаза, когда она смеется, и слушает, как она рассказывает обо всех детях на уроке катания.
Он получает все те ее части, которые еще недавно были моими, но мне нужно знать, как далеко он зашел. И только один человек может дать мне ответ.
Я открываю дверь небольшого бутика Wrapped in Lace в центре города. Честно говоря, я никогда не была здесь, но не успеваю оглянуться, как слышу голос человека, которого ищу.
И не похоже, чтобы она была счастлива.
— О, черт возьми, нет, — рычит Мали.
Повернув голову в ее сторону, я могу с уверенностью сказать,
