— Не спрашивай, подчиняйся.
Сету показалось, что он коснулся льда. Живая кожа не могла источать такой холод.
— Терпи… Помоги ей… — приказал старший Дэниэлс сыну.
Он был слишком любознателен, чтобы с позиций своего медицинского опыта свысока воспринимать все происходящее, как спектакль, разыгрываемый безумцем. Ему было интересно то, что происходило в мозгу Миранды и агента ФБР.
Где-то в глубинах сознания этой пары, обладающей сверхчеловеческими способностями, развертывалось сражение не на жизнь, а на смерть. Бишоп подавал какие-то неуловимые для простых смертных сигналы, Миранда их воспринимала. Все это продолжалось не более двух секунд.
Дэниэлс хотел бы, но не успел засечь время, как обычно делал при любом эксперименте или операции. Никакое воображение не помогло бы ему воочию представить себе, что творилось в загробной темноте: мелькали кадры, словно из мультфильмов, — зло и добро в виде каких-то темных и светлых сгустков. Может быть, так все и взаправду происходило.
Взрослый, умудренный опытом врачебной практики мужчина заставил себя, тряхнув головой, отрешиться от навязчивых видений, которые, как на экране, устроили жуткую пляску на белой с гене больничной палаты. Он не мог позволить своей фантазии настолько разыграться.
Доктор с тревогой посмотрел на Сета — захлестнули ли такие же галлюцинации его трезвомыслящего сына — и, увидев, как тот указывает дрожащей рукой на Бишопа и Миранду, вспомнил прочитанные когда-то описания казни преступников на электрическом стуле, то, как корчится тело под воздействием сверхмощного тока, как меркнут лампы в соседних тюремных камерах, потому что вся энергия забирается на убийство… но чего? Тела или души?
Вместе с невидимым нечто такую же пытку принимали на себя и Бишоп с Мирандой. И когда эти страшные мгновения истекли, Дэниэлс ощутил запах озона, будто в комнате разрядилась шаровая молния. Потом, опять же через мимолетный, не поддающийся фиксации промежуток времени, его сознание прояснилось, и он увидел трех больных, трех пациентов, которых надо срочно спасать, — Миранду, Бишопа и Бонни. В каждом из них лишь теплилась искорка жизни, малый остаток энергии. Сет понял отца без слов и стал нажимать кнопки экстренной помощи, вызывая больничный персонал.
Ничего не изменилось в палате, не было ни разрушений, ни крови, ни убитых, но эта троица медленно, слишком медленно оживающая, выглядела как одна семья, выдержавшая страшную, долговременную осаду, и радость одержанной победы была им еще недоступна.
Эпилог
Понедельник, 24 января
— Могу тебе сообщить, Алекс, что анализ показал соответствие отпечатков покрышек у старой мельницы тем, на коих раскатывал достопочтенный мэр. Объявления в газеты о найме рабочей силы тоже давал он. Часто его жертвами становились те, кто откликнулся на эти объявления. Нож и наручники, найденные в машине Рамсея, принадлежали Макбрайду, так же как и волосы, собранные на старой мельнице. Все улики налицо. Тебе не придется краснеть в суде, если в тебя вцепится какой-нибудь крючкотвор.
— Рад это слышать, спасибо, — мрачно поблагодарил Алекс.
— Особой благодарности я не жду, — сказал Тони, — но все же ты мог бы пожать мне руку.
Алекс протянул руку Тони, но при этом не удержался от высказывания:
— Все-таки именно рутинная полицейская работа принесла пользу, а не твое ясновидение. Ты, просидев не один день за компьютером, собрал доказательства, а не получил их свыше, по озарению.
Тони молча смотрел на Алекса и загадочно, с легкой иронией улыбался. Алексу стало как-то неловко.
— Вообще-то ты отличный парень, компанейский, открытый…
— Таким уж я уродился, — сказал Тони без ложной скромности.
Обмен любезностями нарушило появление Миранды. Она вручила Тони пачку бумаг.
— Это копии дневников Макбрайда. Приложи их к досье. Я успела просмотреть только то, что касается Адама Рамсея. Отчаянный он был парень, испорченный и гадкий, осмелившийся на шантаж, но в чутье ищейки ему не откажешь. Оказывается, Макбрайд нанимал его стричь газоны. Среди прочих «достоинств» у Рамсея был талант взломщика. Он проник в подвал дома.
Алекс с грустью подумал: один город породил двух чудовищ — беспринципного подростка-шантажиста и взрослого политика-маньяка. Не прав ли одержимый Марш, что Зло свило себе гнездо в Гладстоуне?
Миранда вздохнула:
— Хоть то хорошо, что репортеры сейчас рыщут вокруг его дома, а не толкутся здесь. Я устала от бесконечных вопросов и от микрофонов, которыми они тычут мне прямо в лицо.
Вошедший в этот момент Бишоп возразил ей:
— Не надейся, дорогая, что они отстанут от тебя. Подумай, какая это для них находка — красивая женщина-шериф останавливает серийного убийцу и спасает город.
Миранда с ехидцей добавила:
— Ты забыл упомянуть про помогавшего ей красавца-героя, отважного агента ФБР.
— Что ж, у нас получился слаженный дуэт. Что будем делать теперь? Поедешь со мной в Куантико? Ты же знаешь, что стоит тебе только сказать слово, и я заберу тебя отсюда, — серьезно произнес Бишоп.
— У меня еще не истек срок службы, — возразила Миранда.
Бишоп как будто не слышал ее.
— Последние события доказали, что вдвоем мы сильнее, чем поодиночке. Ничто не должно препятствовать нашей совместной работе.
— За исключением необходимости тянуть лямку шерифа в Гладстоуне. И еще Бонни. Я против того, чтобы она опять меняла школу, и не хочу, чтобы она разлучалась с Сетом.
— Осенью Сет собирается поступать в колледж, — напомнил ей Бишоп. — Поблизости от Куантико множество отличных университетов. И я думаю, что Бонни захочется сменить обстановку.
Миранда не сомневалась в этом. Оставался еще один довод.
— Но мой долг перед горожанами…
— Уверен, что Алекс будет прекрасным шерифом. А тебе нельзя зарывать свой талант, сидя в этом городке. И ты нужна мне.
Миранда раскрыла рот, собираясь возразить Бишопу, но не успела этого сделать. Неожиданно они с Бишопом словно бы растворились друг в друге, окружающий мир перестал существовать для них.
— Что с ними? — удивился Алекс.
— Наверное, их посетило видение, — ответил Тони, с интересом наблюдавший за коллегами.
Через пару секунд Бишоп открыл глаза и, улыбнувшись, спросил Миранду:
— Ну что, убедилась?
— Мои видения не всегда бывают точными…
— Это — точное. Я гарантирую.
Он двумя шагами преодолел разделявшее их расстояние, обнял и нежно поцеловал ее.
— Не противься судьбе, Миранда.
Прежде чем она успела что-то ответить, Бишоп разжал объятия и вышел из комнаты, оставив Миранду в полной растерянности.
