Сначала предложение удивило, потому что увидел в нем чуть ли не жест доброй воли, но сразу понял: на мне опять собрались заработать. Точнее, не заплатить те деньги, которые я уже считал своими. Так-то для меня без разницы, каким образом меня лишают честно добытых денег.
— Спасибо, у меня полный доступ, — ответил я. — Если бы я не захотел, ваши люди не попали бы внутрь. Но мне казалось, лучше сразу расставить все точки над i, чем затягивать переговоры. Ведь иначе бы вы ко мне не пришли?
— Не пришел бы, — согласился он.
— Давайте я обозначу все позиции, по которым у нас принципиальные разногласия?
— Ну давай, — снисходительно бросил полковник.
Он откинулся на спинку дивана, устраиваясь поудобнее.
— Первое. Бывшее поместье Вишневских, теперь мое. Не хотелось бы опять отлавливать там ваших людей за попыткой диверсии.
— Какая диверсия? Пояснили же тебе — для тренировок.
— Я против тренировок за мой счет, — заметил я. — Если вам так хочется тренироваться, то можно обсудить и график, и цену, за которую вы получите доступ к моей собственности.
Полковник возмущенно закашлялся, подавившись ругательством.
— Что такое? — участливо спросил я.
— Мы избавляем тебя от тварей, это ты должен платить.
— Я просил об избавлении? Это не та проблема, для которой мне нужна посторонняя помощь. И что-то слишком много там расплодилось химер. Вы их уничтожаете денно и нощно, а они плодятся и плодятся. Не подкидываете ли вы кого под купол?
По изменившемуся лицу полковника я понял, что попал в точку. Поди, забрасывают и инструктируют — добежишь до особняка, останешься в живых. А добежать там без попадания в ловушку нереально. Так что любой человек внутри купола — либо потенциальная химера, либо потенциальная еда для них. Это уж как кому повезет, если здесь вообще можно говорить о везении.
— Дурацкие у тебя шуточки, Ярослав, — недовольно сказал полковник.
— Почему дурацкие, Дмитрий Максимович? Вы же не кого попало забрасываете, а избавляете мир от криминальных личностей. Ну и заодно создаете материал для тренировок.
Полковник нехорошо прищурился, и я почувствовал, как вокруг него сгущается магия. Похоже, он раздумывал, не решить ли проблему древнейшим способом, когда создавший проблему уносит ее с собой в могилу. Но защита квартиры и увиденное видео настраивали его на мирный переговорный лад.
— Надеюсь, ты своими предположениями ни с кем делиться не собираешься?
— Разумеется, нет. Бездоказательные обвинения наказуемы, а если я скажу, что видел это во сне, никто не поверит, не так ли?
— Именно, — Ефремов успокоился, расслабил руку, на которой собиралось заклинание и даже хохотнул. — Подростковые фантазии, они такие. Кто-то голых баб во сне видит, кто-то химер. И первое, надо заметить, нормальнее, таким и поделиться не стыдно. За такое у нас не штрафуют, а то бы полстраны под штрафами сидело.
Я вернул ему улыбку.
— Так мы договорились по первому пункту? Вы мне не доставляете проблем у моей собственности?
— Ты лишаешь нас тренировочной базы, — напомнил полковник.
— И? Вы хотите компенсацию?
— Именно, — оживился он.
— Вам уже достаточно компенсировали прошлые владельцы. Но могу вам разрешить пару раз безвозмездно потренироваться под моим присмотром. Исключительно из уважения к Императорской гвардии.
Полковник неохотно кивнул, я счел это согласием и продолжил.
— Вторая позиция — соревнования в «Крыльях Феникса». Мне нужно честное судейство.
— Извини, парень, но здесь я тебе ничем помочь не могу. Скажу начистоту: император выразил пожелание, чтобы в этом году в эту школу не попал никто из тех, кто не представлен ему лично. Твоя команда до соревнований не дойдет, вас отклонят под тем или иным предлогом, если решат, что у вас есть шансы выиграть. А если дойдет, то судить будем честно, но только среди одобренных команд. Против императора я не пойду.
— А и не надо. Вы меня ему представьте, — предложил я.
— А ты наглый, — даже с некоторым уважением сказал полковник.
— Дмитрий Максимович, а что делать? Нас несправедливо лишили олимпиадных мест, а «Крылья» — самая хорошая школа. Попасть туда я могу теперь только через соревнования.
— Это не единственная хорошая школа. Могу помочь с поступлением в любую другую, — оживился полковник.
— Я в другую не хочу, хочу в эту. Считайте это моей прихотью.
В некотором роде оно так и было, потому что в плане учебы эта школа дать мне ничего не могла, а вот в плане завязывания нужных знакомств — очень даже. Вести жизнь изгоя я не планировал.
— Да что ты так в эти «Крылья» уперся, — с досадой сказал полковник.
— Там учится мой брат по отцу. Чем я хуже?
На самом деле, для меня это никакого значения не имело, но в глазах полковника появилось понимание причин моей принципиальности.
— Комплексы, — протянул он с гадкой усмешкой.
— А если и так?
— Изживать нужно.
— Вот я и изживу с вашей помощью. Вы же представите меня императору?
— Ты как это себе представляешь? «Ваше Величество, вот мой лучший друг Славочка Елисеев»?
— Если других вариантов нет, согласен и на друга.
Полковник взялся за ворот так, словно тот внезапно стал ему тесен, и покрутил головой.
— Наглость — хорошее качество, когда она подтверждается делами. Все кланы, стоящие у трона, заработали свое место не по дружбе, а деяниями, направленными на благо страны. Если я тебя так представлю во дворце, как ты предлагаешь, вышибут оттуда обоих. Для тебя ничего не изменится, а вот для меня… Для меня скандал, который ты можешь инициировать, предпочтительнее, знаешь ли. После него я могу остаться на своем месте, если докажу, что действовал так по необходимости, а я докажу, поверь. А вот если я буду таскать во дворец сомнительных типов, вылечу со свистом, и не просто вылечу, а по статье, без пенсии.
— То есть чтобы вы меня представили императору, я должен сделать что-то выдающееся?
— Именно. Задержание моих людей у тебя в доме к таковым не относится.
— А если я очищу все под куполом, Дмитрий Максимович? Будет ли это считаться деянием?
Полковник хохотнул, но как-то неуверенно, словно заподозрил, что это действительно в моих силах.
— Разумеется, Ярослав. Тогда я буду иметь право представить тебя ко двору. Осталось только очистить поместье Вишневских.
— Хорошо, я вас понял, Дмитрий Максимович. Давайте тогда вы мне передаете триста тысяч, оставляете свой номер телефона, забираете своих подчиненных, и мы временно расстаемся.
