очень аппетитным, как и прикрепленную к нему руку и остальное тело. Я всадил в змею три дротика из ружья, и она так металась перед смертью, что уничтожила нужные саженцы. Но я спокойно продолжил заниматься своим делом, прямо как мои роботы. Позже я измерил змею и узнал ее точную длину.
С роботами приятно работать. Они не лезут куда не следует и не болтают без умолку.
В тот вечер я починил радио, но на всех частотах волновались только о железе, поэтому я выключил приемник и закурил трубку. Если бы Сьюзан сказала «да», я женился бы на ней.
На следующей неделе я узнал, что для помощи с эвакуацией Сэндоу направил сюда все свои торговые корабли, находящиеся поблизости, и вызвал другие издалека. Даже не слушая радио, я мог бы догадаться. Мог бы догадаться, что говорят о Сэндоу, ведь о нем всегда говорят одно и то же:
«Этот человек прожил так долго, что боится собственной тени. Вот он, один из богатейших людей в галактике, параноик, ипохондрик, который живет затворником на планете, превращенной в крепость, и выходит во внешний мир, только приняв строжайшие меры предосторожности. Богатый, могущественный и такой трус. Неимоверно талантливый. Он же сродни богу – может создавать миры и заселять их по своей прихоти. Но любит он только одно – жизнь Фрэнсиса Сэндоу. По статистике, он должен был давным-давно умереть, но он смеется над статистикой. Кажется, все легенды о нем слегка потускнели. А жаль, когда-то он был выдающейся личностью».
Вот что говорят, когда всплывает его имя.
Эвакуация проводилась методично и неотступно, со впечатляющей скоростью. К концу второй недели население Тоски исчислялось четвертью миллиона. На исходе третьей, когда начали прибывать большие корабли, осталось сто пятьдесят тысяч. Затем появились новые суда, а некоторые вернулись за второй партией. К середине четвертой недели на планете насчитывалось семьдесят пять тысяч человек, а к концу не осталось почти никого. На улицах застыли машины, инструменты лежали там, где их бросили. Опустевшие лаборатории гудели и грохотали. За открытыми дверями магазинов лежали на прилавках никому не нужные товары. Местная фауна не давала мне покоя, и каждый день приходилось в кого-то стрелять.
Челноки взмывали в небо один за другим, скрываясь в облаках, и уносили оставшихся поселенцев к большим кораблям, кружившим на орбите. Дома стояли покинутые, на столах валялись остатки еды. Все храмы закрыли, а реликвии вывезли. Мы с роботами денно и нощно собирали образцы, я анализировал их, пил кофе, скармливал данные компьютеру и ждал от него ответа, но все никак не получал. Постоянно выяснялось, что нужна еще одна крупица информации.
Может, я сошел с ума. Фактически я уже беру время взаймы. Но находиться так близко, а потом увидеть, как все взорвется в адском пламени… Оно того стоило. Ведь придется потратить годы, чтобы повторить местные условия, если это вообще возможно. Долина была мутантом, случайным результатом миллионов лет эволюции, сжатых в десятилетие с помощью научных методов, к пониманию которых я даже не приблизился. Оставалось работать и ждать.
И тут в дверь опять позвонили.
На этот раз дождя не было, наоборот, впервые за многие месяцы в облаках появились прорехи. Но она влетела в дом, словно ей в спину снова задувал штормовой ветер.
– Ты должен уехать! – сказала она. – Немедленно! С минуты на минуту может…
Я дал ей пощечину.
Она закрыла лицо руками и с минуту стояла, дрожа всем телом.
– Ладно, у меня была истерика, – сказала она. – Но это правда.
– Я прекрасно все понял с первого раза. А ты почему еще здесь?
– Ты что, на самом деле не понимаешь?
– Скажи это, – попросил я, внимательно слушая.
– Конечно же, из-за тебя! Уезжай! Сейчас же!
– Я почти у цели, – сказал я. – Может, сегодня к вечеру или завтра. Я слишком близко, чтобы все бросить.
– Ты просил выйти за тебя замуж. Хорошо, я согласна, если ты немедленно заберешь зубную щетку и выйдешь отсюда.
– Может, неделю назад я и согласился бы. Но сейчас – нет.
– Отбывает последний корабль. На Тоске осталось меньше сотни человек, и они улетят еще до заката. Даже если ты решишь уехать, больше возможности не будет.
– Обо мне не забудут, – сказал я.
– Да, верно. – Она слегка лукаво улыбнулась. – Перед вылетом последнего корабля проведут окончательную проверку. Бортовой компьютер сверит списки эвакуированных. Всплывет твое имя, и за тобой пришлют поисковое судно. Этим ты повышаешь чувство собственной значимости, да? А потом тебя заберут отсюда силой, готов ты к тому или нет.
– Но к тому времени я могу уже получить результат.
– А если нет?
– Посмотрим.
Я протянул ей свой носовой платок и поцеловал, когда она меньше всего этого ожидала – пока сморкалась, она топнула ножкой и буркнула грубое мужское словцо.
– Ладно, тогда я останусь с тобой до их появления, – объявила она. – Кто-то же должен за тобой присмотреть, пока безумцу не назначат опекуна.
– Извини, мне надо проверить посевы, – сказал я, натянул высокие болотные сапоги и вышел через заднюю дверь, по пути захватив ружье.
Я подстрелил две змеи и водяного тигра – двух зверей до работы, а одного после. Облака расступились, и в щель между ними выглянула кровавая Бетельгейзе. Роботы унесли туши убитых животных, и в этот раз я не стал прерываться, чтобы их измерить.
Когда я вернулся, Сьюзан почти целый час молча наблюдала за мной в лаборатории, пока я наконец не сказал:
– Может, завтрашние образцы…
Она посмотрела в окно на пылающие небеса.
– Железо, – сказала она, по ее щекам потекли слезы.
Железо. Что ж, над этим нельзя просто посмеяться. Нельзя просто игнорировать, проблема никуда не денется. Она разрешится только одним способом.
Век за веком звезда на погоне Ориона сжигала в своих недрах кислород, превращая его в гелий, который накапливала. Через некоторое время оболочка из гелия начала сжиматься, атомные ядра сблизились и слились воедино, образовав углерод и выделив дополнительную энергию, чтобы мундир Ориона сверкал. Затем, удерживая оборону, когда этот трюк перестал помогать, звезда создала из углерода кислород и неон, повысив температуру ядра. Боясь, что и это ненадолго, она перешла к магнию и кремнию. А потом и к железу. Определенные методы спектроскопии позволили нам увидеть, что происходит внутри.
Генерал Орион использовал уже все трюки, кроме одного. Теперь у него не осталось выбора, только превратить железо обратно в гелий быстрым сжатием гравитационного поля звезды, очень быстрым. Так он получил бы сияние славы, а потом белого карлика на погон, чтобы носить еще целую вечность. Двести семьдесят лет спустя новую звезду увидят на Земле, и Орион покрасуется еще какое-то время, а это уже кое-что. Вот так мыслят вояки.
– Железо, – повторил я.
На следующее утро пришли двое, но я был еще не готов уходить. Они посадили челнок на северном холме.
На них были
