и тщательно проверить, не вожу ли я тут всех за нос.
— Мы можем идти? — спросил я.
Он снова посмотрел на меня и сощурился.
— Твоя фамилия Волков, верно?
— Да. А что?
Маг окинул взглядом тех, кто стоял за моей спиной.
— У тебя хорошая команда, Витязь Волков. Они бились за своего командира и не отстали бы, пока бы я тебя не отпустил.
Я кивнул.
— Спасибо и извините за кресло. Вам придётся заменить винт.
— Рад был познакомиться. Передай моё почтение твоему учителю. Меня зовут Гизон Кайман. Я морской маг ранга Чёрный Трезубец, третий сын главы племени Кайманов. Если будешь когда-нибудь на островах Каталины, будь и моим гостем.
Он приложил обе ладони ребром к груди и чуть поклонился.
Я повторил его жест и поклонился ему в ответ.
— Если судьба сведёт меня с империей Каталина, то я непременно вас найду, господин Кайман.
Попрощавшись, мы отправились дальше по тропе, а за нами бесшумно последовали верхолёты.
Не выдержав и десяти секунд, журналист начал громко комментировать:
— Они невероятны, господа! Они идут вперёд наперекор всему! Грязные, измотанные и уставшие! Они уже еле передвигают ноги, но идут и идут! Чрезвычайно достойное выступление! Ум, тактика, смекалка и слаженность! Им осталось совсем чуть-чуть, чтобы попасть в финал! Я уверен, что так и будет! И лично я уже занял очередь, чтобы взять интервью у командира этой невероятной команды! Никто больше не посмеет назвать их слабаками! Да! Это они! Великолепные ребята из группы Кирилла Волкова!..
Мы шли, а он всё болтал с неба… а мы шли… а он болтал.
— Можно, я собью его? — пробормотала Бородинская без тени улыбки.
— Лучше бы пожрать принесли, — вздохнул Котов.
Все устали настолько, что почти не разговаривали. Никто даже не стал спрашивать, как я всё-таки выбрался из ловушки, рассчитанной на Витязей с силой выше двух тысяч единиц активного резерва.
Ночь давно перевалила за середину.
Через некоторое время Исидора пристроилась рядом и пихнула меня кулаком. Мы слегка отстали и пошли позади всех.
— Слушай, — зашептала она, косясь на остальных, чтобы никто не услышал, — ты же не всё видел, пока в водяной ловушке сидел. А там было очень захватывающе.
— И чего было? — устало уточнил я.
— А того… Платон… — Она вздохнула и смолкла.
Не дождавшись продолжения, я толкнул Исидору локтем.
— И чего дальше-то?
Девушка опять вздохнула, ещё тяжелее и обречённее, чем до этого.
— Видел бы ты его… он же троих из реки спас. Вытащил Тараса, Раду и Лёву. А потом ещё помог Глыбе морского мага скрутить. — Она вздохнула третий раз. — Ненавижу его за это.
— Ненавидишь?
Исидора опустила голову.
— Я к чему это всё… Когда этот придурок начнёт мне нравиться, верни меня на землю, я тебя прошу… сразу напомни мне, каким он был отморозком и как заставлял Лёву рычать. Лёва — мой друг, и было бы неправильным, чтобы меня вдруг начал привлекать тот, кто издевался над моим другом.
Теперь настала моя очередь вздохнуть, но я сдержался. Для Исидоры эта тема была важной, иначе бы она вообще об этом не заговорила, тем более сейчас. Она и сама понимала, что затевает разговор совсем не вовремя.
— Значит, Лёва тебе друг? — зачем-то уточнил я.
Мой вопрос её удивил. Похоже, в другом статусе она Лёву Зверева и не воспринимала.
— А кто ещё? Конечно, друг.
— Понятно. — Я мысленно посочувствовал Лёве.
— И вообще, я же не про него… я про Платона, — опять вздохнула Исидора. — Так вот я тебя прошу, когда я хоть немного дам слабину в упомянутой проблеме, то ты мне сразу напоминай, что Саблин — первый отморозок нашей группы. Обещаешь?
Забавные речи Исидоры придали мне сил, их даже хватило на усмешку.
— Ну тогда самое время напомнить тебе, что Саблин — первый отморозок нашей группы.
— Хм… ты это к чему?
— К тому, что ты уже даёшь слабину в упомянутой проблеме.
Исидора задумалась и обречённо уточнила:
— Это так заметно, да?
— К сожалению.
Девушка закусила губу.
— Тогда не будем больше об этом. Вот турнир закончится, Саблин перестанет маячить у меня перед глазами, перестанет геройствовать, спасать людей, играть мускулами, улыбаться, случайно задевать меня рукой, драться, помогать всем подряд, раздеваться до трусов, махать мечом… и всё сразу пройдёт. Ну конечно. Так всегда бывает у нормальных людей. Я читала, что это всего лишь химические процессы в организме, не более того. Реакция на запах человека, на его внешность и собственные ложные представления о нём. То, чего не может быть на самом деле. Иллюзия. Самообман.
— Ага, — улыбнулся я.
Она ещё больше нахмурилась.
— Я не спрашивала мнения на этот счёт.
— Так я его и не озвучивал.
— Ну конечно! Твоё «ага» можно разложить на кучу смысловых составляющих.
Исидора не стала продолжать разговор и поторопилась по тропинке, обогнав идущих впереди сестёр Аверьяновых и Раду Бородинскую.
Я же остался позади всех.
Усталость постепенно проходила, силы возвращались, а когда мы наконец дошли до пруда, то я уже чувствовал себя более-менее бодро.
Загадка была разгадана.
Все жители деревни действительно были тут. Они сидели на ковриках по берегу, держали свечи, смотрели на гладь воды в лунном свете и любовались цветками белого лотоса на чёрной поверхности пруда.
Зрелище было настолько странным и красивым, что весь отряд замер на краю перелеска.
Лепестки сотен лотосов будто отражали свет луны и горели в ночи, озаряя берега и саму воду, а люди просто смотрели, и каждый думал о своём. Возможно, вспоминали тех, кого потеряли. Только никто не плакал — на лицах жителей деревни играли лёгкие улыбки.
Я стянул с плеч мокрый и тяжёлый рюкзак, достал оттуда изрядно помятый цветок и тихо прошёл к пруду, а затем опустил в воду лотос, к сотням других лотосов.
Чья-то тёплая ладонь неожиданно взяла меня за руку.
Я повернул голову и увидел улыбающееся лицо госпожи Хегевара, матери Мичи. Ничего не говоря, она жестом пригласила меня и мою команду присесть на берегу вместе с остальными жителями деревни.
Мы уселись на траву и тоже стали любоваться лотосами в свете луны.
Не знаю, о чём думал в этот момент каждый из группы, но я снова вспоминал родителей и молил всех богов, которых знал, чтобы
