и размножаться, но когда-нибудь вас погубит — что? Желание лишнего! У Адама и Евы все было, нет, еще яблочка захотелось! В этом отличие человека от всех живых существ — он хочет лишнего! Травоядные поедят травы столько, сколько нужно, попьют водички и на бок, отдыхать. Знают меру! Хищник догонит антилопу, убьет, съест, и тоже все на этом. Он не побежит еще за… Не знаю, за бабочкой какой-нибудь, чтобы ее слопать тоже. Как деликатес. Он сыт, ему достаточно. А нам все мало, мы не знаем предела. Вы скажете: начни с себя, откажись от лишнего. Я, например, наливку домашнюю делаю, сливовицу, друг-болгарин научил. Настоящая сливовица — нектар, блаженство. Очень люблю, гостей угощаю. Могу отказаться? Могу, учитывая, что моему организму никакой особой пользы нет, плюс не идеальная печень. Но не хочу отказываться, потому что такой же эгоист, как и все. Поэтому, как все, обречен. И это грустно, если подумать. Меня мой товарищ успокаивает, одноклассник, семьдесят лет дружим, страшно представить. Он из актеров, но человек думающий. Сейчас не снимается — возраст, болезни. Любит фантастику смотреть и говорит: вот есть фильм «Назад в будущее», он с продолжениями, три или четыре части, и в какой-то части паровоз разгоняется и перелетает пропасть. Мораль у него такая, что, если человечеству замедлиться, то есть отказаться от прогресса, то оно точно погибнет, паровоз упадет. Или встанет, тоже ничего хорошего, нет движения — нет жизни. Наоборот, надо увеличить скорость, усилить прогресс, научиться делать биологические запчасти, клоны, короче, чтобы человек был если не бессмертным, то жил дольше и, главное, сохранился как вид. Я с ним спорю, с одной стороны, а с другой, иногда думаю: кто знает, может, он и прав, может, спасение в том же направлении, что и гибель. Как думаете?
Согдеев не ответил: он давно уже ничего не слышал.
36
В «газели» после разговоров на некоторые время воцарилось молчание.
И всего-то минут пять, не больше, ехали в тишине, но всем от этого дорога показалась долгой и утомительной.
— Интересно, мы где сейчас? — спросила Светлана Павловна.
Данила посмотрел на свой смартфон.
— Мы сейчас…
И назвал ближайший населенный пункт.
— Полчаса до Рязани осталось, — сказала Арина. — Между прочим, Сасыкино проехали, а никто в кабину не сел.
— Передумал. А может, в кабине и нет никого, может, водитель выпрыгнул? Или его зомби какой-нибудь выкинул и везет неизвестно куда! — развеселился Данила.
Шутка его никому не понравилась.
Гусаров обратился к Арине:
— У меня к вам, как музейной работнице, есть вопрос. Можно?
— Пожалуйста.
Гусаров потрогал картину — надежно ли стоит, и пересек наискосок пространство кузова, сел рядом с Ариной, очень близко. Данила разгадал его маневр. Сука-художник, думал он, старый козел, понял, что проигрывает, решил нагло действовать. Надо, обязательно надо сказать что-то ехидное, что-то типа: «Дедушка девушке на ушко пошептать хочет!» Нет, это обидно для Арины — получается, что она разрешила. На самом деле опытный старикан застал ее врасплох и теперь запросто может все оставшиеся полчаса что-нибудь ей бакланить, язык у него начесанный, и Данила останется при нулях, а он ведь хотел тоже подсесть к ней, договориться насчет встречи в Рязани после Нового года. Или даже на Новый год. Экспромтом. В лучшем ресторане. А может, взять и сказать: «Эй, художник, мы с Аришей как раз собирались поговорить, давайте в очередь!» Видно же — Арине неприятно, что этот пенсионер дышит на нее своими гнилыми старческими зубами — вон как подлез к уху, того и гляди откусит. И она будет благодарна Даниле, поймет его подсказку и скажет: «Да, извините, мы с Данилой хотели поговорить, а вы потом, ладно?» Но никакого потом для художника не будет, Данила, если сядет с Ариной рядом, до Рязани от нее не уйдет.
Единственное — неудобно к нему без имени-отчества обращаться, а Данила опять забыл, как его зовут. Надо у гитариста спросить.
Данила повернулся к Галатину, и тут ему показалось, что Галатин вдруг яростно набросился на него и отшвырнул, подмяв под себя.
На самом деле «газель», обгоняя кого-то на скользкой дороге, не успела увернуться от встречного грузовика, ударилась и закувыркалась с такой легкостью и быстротой, будто была игрушечная, она порхала, не касаясь земли, потом еще и на земле несколько раз перевернулась и, грохнувшись в последний раз, застыла на белом снегу у лесополосы, похожая на большое черное убитое животное.
Внутри никто ничего не успел понять, не успел ощутить даже ужаса, так быстро все произошло.
Тишина, темнота, неподвижность. Капает какая-то жидкость из пробитой емкости. Равномерно, как метроном. И ты еще не знаешь, жив или нет.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Ганна. Рэп-баллада
Эта девочка лет с десяти знала, куда идти, конечно, в актрисы.
Не то чтобы ее манили сцена, экран, площадки, кулисы,
слава, известность, яркая жизнь, знакомство со знаменитостями,
просто судьба так шилась — уверенными и точными ниточками,
четким узором — отличница, красавица, посмотришь в зеркало,
и оно говорит: ты актриса, а кто же еще, дело верное!
Да и другие, любуясь, твердят: наша Анечка гарантированная звезда,
и Аня видела свое блестящее будущее так, будто жила там всегда.
Для верности она переименовала себя в Ганну, это оригинальней.
Папа, долгопрудненский светило медицины перинатальной,
был не против, а мама слегка сомневалась, пугливая, как все учительницы,
которые вечно видят подвох и провокацию в окружающей действительности.
Короче, все были во всем уверены, ну, или почти.
Кто слушает или читает, это слово учти.
Почти — это рядом, почти — это близко.
Брильянт со стразом похожи бликом.
Дым без огня или пламя без дыма?
Мимо меня — или сам я мимо?
Закон природы, забой заботы,
но не бывает, таков секрет,
почти таланта, почти свободы –
или имеются, или нет.
Она легко поступила в театральный вуз, и учеба для Ганны
была веселой, бодрой и легкой, как простейшие гаммы.
Мастер выделил ее во всех смыслах, она была с ним почтительно нежна,
он почти любил ее, но у него было много работы, творчества и жена.
И вот она в театре, и есть хорошие роли,
есть съемки в сериалах, где она пока на второе –
подруга
