плоскости, которая продолжала на него наползать, словно неумолимый вражеский танк, под которым оказался раненый солдат.
— Стоп! — вдруг почему-то воскликнул Ихтеолус. Плоскость остановилась.
— Что? — спросил Альберт.
— Что?! — повторил Адольф.
— Стоп! — опять воскликнул Ихтеолус. — Я вам не верю! Впрочем, это все равно… Но я туда не пойду!
— А как же Аглая?.. Любовь твоя?.. Она тебя искала повсюду, указывая тебе путь, и ты сейчас должен последовать за ней обратно сюда! Ты должен быть с ней и вернуться домой!
— К черту Аглаю! — радостно заявил Ихтеолус. — И Алису тоже!
Адольф и Альберт задумчиво замолчали.
— Но… — наконец сказал Адольф. — Мы должны тебя сюда… доставить. Он Сам приказал! У тебя нет выхода, разве что…
Ихтеолус насмешливо повернулся к нему.
— Отойди от меня, Адольф, — твердо промолвил он. — Вся ваша плоскость, да и вы тоже — жалкий фантом! Я в раю, а поэтому все могу! Я могу… Я могу. Аркадий был прав!
— Посто-ой! — как-то жалобно завыл Альберт. — Ты не можешь уничтожить… свой собственный мир. Тогда ты уничтожишь… себя! Я убьет Я и наступит…
— Именно этого я и хочу, — надменно ответил Ихтеолус. — Я никогда не убьет Я, ибо…
— Ибо… — завороженно повторил Адольф.
— Спасение неминуемо! — рявкнул Ихтеолус и мощным световым пучком внедрился в глубь плоскости. Раздался взрыв, все погибло, заволакиваясь огненным черным заревом, которое смело с лица пространства Адольфа, Альберта и великий город, загадочно возвышавшийся где-то посреди мира. Ихтеолус воспылал, сгорел и превратился в изначальную, неуничтожимую точку; и перед ним, во вновь наступившей Внешней Тьме, вдруг возникла тускло сияющая маленькая дверь.
Ихтеолус бросился вперед, сталкиваясь с дверью, и она тут же распахнулась, затопляя все вокруг ослепительно белым светом.
“Изначальный Свет!” — успел подумать Ихтеолус, прежде чем бесконечный белый провал полностью не поглотил его.
9,9
Алмазное утро
Когда Ихтеолус покинул все, что есть, я оказался там, где возможен мир.
Он лежал в гибельном бреду на ложе своей вины, и болезнь жизни озаряла его надеждой на окончательное вдохновение.
Не надо быть полностью в себе; отринь все; я со мной!
У меня — лучшая участь, любовь моя, хоть я и разрушил все, что мог, но я никогда не покину меня. В любом случае все происходящее лишь происходит, и то, что может случиться, должно произойти.
Ихтеолус сделал выбор; он был со мной, он нашел меня, он убил меня, он сотворил меня.
Он лежит сейчас тут, зависший в вечности перехода, но я знаю: это закончится.
Он может все, что хочет, но он должен помнить!
За каждым счастьем и несчастьем, после каждой болезни и жизни, вслед за днем и ночью наступает белое, как единый спектр, утро.
И я найду в нем избавление от своей личности, которую я так безумно люблю.
Вперед!
Уже конец. Алмазное, белое, хрустальное утро вторглось своей ослепительной неотвратимостью в черный спящий мир, взрывая его изнутри. После гибели и жизни Ихтеолус возник в конце концов в виде мельчайшей белой точки посреди бесконечной белой бездны, из которой могло сотвориться все. Ощущения безмерной радости и абсолютного могущества пронизывали все его существо: он наконец стал самим собой.
Белый провал Изначального Света простирался вширь и вглубь, и Ихтеолус был в нем и был им. Это могло продолжаться вечность, но Ихтеолус вдруг понял, что спасение неминуемо.
Это действительно был рай.
Это действительно был мир.
И Ихтеолус понял, что он должен его создать.
