Даже пыль не имеет запаха! Это мне не нравится, совсем не нравится!».
Речная вода оказалась и впрямь животворной, открыв, наконец, источник навязчивой тревоги, не отступавшей от Ларисы с первого дня на этом плато.
Однако поднимать панику и предаваться мрачным думам девушка не спешила, она отдалась дневным заботам лагерного быта, быстро увязнув в уборке палатки и вокруг кострища, готовке обеда, а потом её хоть и ненадолго сморил-таки сон.
Остаток дня Лариса скоротала над изучением отснятого материала, она тщательно просматривала каждый кадр снимков и раза четыре промотала видеоролики.
У костра вечером Удалов и Мицкевич радостно делились новыми открытиями исследования, Сергей их поддерживал в дебатах. Похоже, эта экспедиция снимала его внутренние барьеры стеснительности и робости, парнишка мужал и обещал по окончании срока перерасти в уверенного молодого человека с твёрдой целью в жизни.
Лишь Люда сторонилась мужских прений, она торопливо и увлечённо писала что-то в тетради, временами отвлекаясь и односложно отвечая на вопросы коллег. Ночь задалась беззвёздной, Лариса задумчиво смотрела в темноту над деревьями, за которыми хоть было и не видно, стояли древние камни, к которым на утро вновь предстояло идти.
Кошмар повторился. Душный спёртый воздух палатки, казалось, пропитался потом и средством от комаров, который Люда не жалела и с щедростью маньяка распыляла в маленьком пространстве от невесть как проникавших под брезент насекомых.
Лариса выползла наружу и жадно ловила воздух ртом, волосы облепили лоб и лезли в глаза, по лицу и шее стекали капельки пота. После палатки девушке показалось, что она вновь окунулась в Суну. Воздух ещё не остыл, но некая морозность проникла в его нутро, подбадривая ночную жизнь. Комары и невидимая в темноте кровожадная мошкара, словно с голодного края, набросились на неожиданную добычу. Кусали Ларису везде, где только можно, умудрялись проникать даже через слой одежды. Однако она не спешила лезть в укрытие, прежде она хотела надышаться свежим воздухом.
Когда она улеглась в спальном мешке и почёсывала комариные укусы на лице и руках, отрывки полузабытого сна стали мелькать перед глазами, складываясь в рваное лоскутное одеяло. Ещё мгновение и пазл сложился, Лариса вспомнила тот кошмар, что навязчиво терзал её третью ночь. Но когда она полностью осознала его суть, ею овладел новый пустой сон, вобравший в себя память о предыдущем сновидении. Наутро девушка проснулась разбитой, в опухших расчёсах по всему телу и с гудевшей в затылке болью. Что ей снилось, она не помнила.
Дежурить по лагерю пришёл черёд Люды. Лариса ожидала услышать бурю протестов и возмущения, но и на этот раз подруга озадачила её своим подозрительно спокойным поведением. Отчего-то Ларисе не верилось, что всегда эмоционально свободная и раскованная в общении коллега вдруг вот так за один день круто изменилась. За потухшим и задумчивым взглядом, немногословностью и нежеланием участвовать в общих беседах что-то скрывалось от посторонних глаз и это всё сильнее беспокоило Ларису. Но назойливо лезть в чужую душу было не в её правилах. Она предпочла оставить всё, как есть. Дома, в городской суете и бешеном ритме улиц Люда придёт в себя и оживёт.
На этот раз Ларисе пришлось идти за мужчинами к Вратам, предварительно проглотив таблетку. Так как её подруга оставалась в лагере, работа требовала Ларисиного присутствия непосредственно на месте, а не в отдалении от него.
Накануне Мицкевич с Сергеем совершили крупный прорыв в работе, наполовину обойдя стены Врат.
– Я уверен, что сегодня мы одолеем их целиком, Пётр Иванович, – бодро хвалился Мицкевич. – Вчера мы поздновато решились с Серёгой на этот обход, но сегодня у нас предостаточно времени. Не так ли, Серёж?
– Согласен, Юрий Михайлович, – ответил тот. Хоть дома в неформальной обстановке он и звал дядьку не иначе, как дядя Юра, здесь, в рамках экспедиции, решил не выходить из кольца официальности, хоть Мицкевич его и попрекал за это не раз.
– Ребят, но как же обед? – спросила Лариса.
– Ерунда. Я захватил с собой воды и галет с шоколадом. Этого нам вполне хватит с Серёжкой. – Мицкевич заранее решил за себя и племянника. – Кстати, Лариса, а вы не хотите составить нам компанию? А вы, Пётр Иванович?
– Благодарю, Юрий Михайлович, но у меня сегодня в планах – плотнее поработать с той площадью камня, что я наметил себе вчера, – благодушно отозвался Удалов. – А что касаемо Ларисы Анатольевны, так она вправе решать за себя.
– Нет, я тоже воздержусь, – поспешила отказаться Лариса. – У меня тоже намечена съёмка в том же месте, где будет работать Пётр Иванович.
И тут же спохватилась, добавив:
– Тогда, Сергей, возьми мою флягу с водой. – Она протянула пластиковую походную колбу. – Так я буду уверена, что воды вам хватит до вечера.
– Спасибо, Лариса Анатольевна. – Сергей смущённо перенял воду и тут же припрятал в сумку, висевшую на плече.
– Лариса, зови меня так. Я старше тебя всего-то на три года.
– Хорошо… Лариса.
– Так я звучу на свой возраст, – улыбнулась девушка и добавила. – Если что не так пойдёт, то сразу поворачивайте назад. Хорошо?
– А что может не так пойти? – удивился Сергей.
– Не знаю, – ответила она, как можно спокойнее, стараясь не выдать свой страх. – Но если что, возвращайтесь.
Таблетка почти не действовала, пришлось через час глотать вторую. «Так у меня до конца недели весь запас истощится. И как я потом буду выживать?». Выживание – так теперь называла своё житьё на природе Лариса. Неотступно преследовавшая её головная боль прописалась и мучила, мучила. «Если я не притуплю её, то сойду с ума», – в отчаяние думала она.
К вечеру Мицкевич с племянником вернулись к ожидавшим их коллегам в условленном месте. Уставшие и потные, лица путников выглядели на редкость светлыми от радости и воодушевления.
– Мы нашли ступени, Пётр Иванович! – закричал от восторга первым Мицкевич. – Там две параллельные друг другу лестницы. Они зеркальны и ведут наверх прямо к нашим грифонам. Завтра я рискну подняться по одной из них. Ступени выглядят вполне крепкими.
–Как жаль, что я этого не увижу, Юрий Михайлович, – с досадой произнёс Удалов. – Я завтра как раз дежурю.
– Ничего страшного, Лариса всё снимет на камеру и вам покажет вечером, – придумал Мицкевич.
– А, может, подождать, Юрий Михайлович? – напряглась девушка, мысль о предстоящем её неприятно потрясла. Она так надеялась завтра издали поснимать каменную постройку. – Давайте послезавтра, когда Пётр Иванович будет свободен и в нашем распоряжении. Это ведь будет честно для руководителя экспедиции. Я думаю, что именно он должен первым подняться на стену. Но при условии, что это не
