когда увидел меня на Арене в этих обтягивающих джинсах?
Медленная улыбка, все еще с тем же доминирующим оттенком, изогнула один уголок его рта вверх.
— Именно тогда я по-настоящему обратил на тебя внимание. Но позже, в этой плиссированной юбке, скромной блузке и Амишеской прическе, я понял, что должен владеть тобой, — он сделал паузу. — Мне нужно было развратить мою добрую невинную хористку всеми возможными способами.
Я моргнула и сглотнула. Савио провел носом по моему подбородку, затем поцеловал уголок рта, прежде чем его собственнический взгляд обрушился на меня подобно цунами и вытолкнул воздух прямо из моих легких.
— Я и не знала, что у тебя фетиш по школьницам, — сказала я, удивленная тем, что смогла выдавить хоть одно слово из своего сдавленного горла.
Смех грохотал в его груди.
— Я и не знал, пока ты не кончила. Но, черт возьми, Китти, ты заставляешь меня течь, как чертового школьника.
Он подчеркнул эти слова, еще раз ткнув кончиком мне в талию, распространяя еще больше влаги и напоминая мне о причине нашего странного разговора.
— И нет, я не кончил, — прошептал он мне на ухо. — Пока. Но будь моим гостем, если хочешь это изменить. Мой член весь твой, делай с ним что хочешь.
Я сглотнула, мои глаза снова скользнули вниз по его телу. Савио был великолепен в одежде и без нее. Этого нельзя было отрицать. Половина женского населения Вегаса могла бы подтвердить это. Потребовалась тяжелая работа и пот, чтобы получить что-то определенное, еще больше пота и дисциплины, работая до намека на шесть кубиков. У Савио был пресс из восьми кубиков, на который он даже не намекал. Он струился вниз по его животу, заработанный часами в спортзале и столько же в клетке, что приводило к тому, о чем мечтали миллионы женщин, но никогда не видели воочию.
Мой взгляд наконец остановился на этой печально известной татуировке быка. Я все еще помнила первоначальный шок и смущение, которые испытала, увидев его. Теперь я должна была признать, что мне это даже нравится. Мой взгляд опустился еще ниже, а во рту пересохло. Тони вкратце рассказывала о том, как она испугалась, впервые увидев Диего голым, до тех пор, пока я не сошла с ума, так как она рассказала мне нечто подобное. Теперь я все поняла.
— Дыши, Джем. Он не собирается кусаться.
Я попыталась рассмеяться, но это прозвучало немного похоже на очень неловкое бульканье.
Савио не стал меня толкать, спокойно перевернувшись на спину. Я начала обводить пресс, безопасное место, наслаждаясь жесткими плоскостями, затем медленно двинулась ниже. Я проследила за очертаниями бычьих рогов, за его прищуренными глазами и вызывающе искривленным ртом. Я обхватила всю его длину рукой. Он чувствовался хорошо, твердый, но гладкий и невероятно теплый.
Пресс Савио напрягся, но он не издал ни звука.
Боевая подготовка научила меня просить совета, если я не знала, что делать, и я сделала это.
— Можешь показать мне, как прикасаться к тебе так, как тебе нравится?
Савио
Я накрыл руку Джеммы своей и показал ей, как надо меня гладить. Ее щеки порозовели, но на лице застыло выражение глубокой сосредоточенности. Поверьте, Джемма хочет быть лучшей даже в этом.
Мои яйца уже пульсировали. Черт, они пульсировали с той секунды, как я увидел Джемму голой, и наконец прикоснувшись к ее киске, я был уверен, что выстрелю своей спермой. Я даже не помнил своего последнего преждевременного оргазма.
Наблюдая за ее прекрасным телом, видя ее пальцы на моем члене, я вскоре начал двигать бедрами навстречу ее рукам. Чертова работа руками заставила меня ослабеть, долбанный позор, но Джемма полностью свела меня с ума, без особых усилий и раздумий.
Ее глаза расширились, когда мой член стал еще тверже, и я кончил со стоном, вызвав беспорядок на моих бедрах и животе, потому что она продолжала двигать немного с энтузиазмом. Усмехнувшись, я откинул голову назад.
Я потянулся за салфетками, которые на всякий случай припрятал рядом с кроватью, и протянул несколько Джемме, прежде чем начать очищать свою сперму. Джемма закусила губу, погруженная в свои мысли. Мне никогда не было интересно, о чем думают девушки. Это казалось пустой тратой времени и энергии, но с Джеммой я бы все отдал, чтобы заглянуть в эту хорошенькую головку.
Обхватив ее рукой за талию, я притянул ее к себе. Она выглядела неуверенной, почти виноватой. Эта традиционная чушь, вероятно, снова лезла ей в голову. Как может удовольствие быть грехом? Я провел кончиком пальца по ее виску.
— Доллар за твои мысли, — Джемма прижалась ко мне, лишая возможности увидеть выражение ее лица. — Давай же, Джем. Скажи что-нибудь. Это молчаливое заявление заставляет меня чувствовать себя так, будто я заставил тебя сделать что-то, чего ты не хотела.
Я не часто ощущал себя виноватым по отношению к Джемме, и мои бессонные ночи определенно не были результатом моей совести, но мысль о том, что я подтолкнул Джемму, беспокоила меня больше, чем я думал. Я хотел, чтобы она хотела этого, хотела меня.
— Ты меня ни к чему не принуждал. Я хотела этого.
Слава богу.
— Тогда что? Мне сделать татуировку «секс — это не грех» на моей заднице, чтобы доставить сообщение?
Джемма подавила смешок, хлопнув меня по груди, прежде чем снова начала лениво обводить взглядом мои восемь кубиков.
— Не уродуй свою задницу.
— Свою задницу… — я с улыбкой покачал головой и посмотрел вниз. — Значит ли это, что ты наслаждалась ее видом?
Она встретилась со мной взглядом.
— Ты действительно напрашиваешься на комплименты? Ты единственный мужчина, которого я когда-либо представляла себе с татуировкой собственного имени.
Я ухмыльнулся.
— Не меняй тему разговора.
Она пожала плечами.
— На неё приятно смотреть.
— Мне тоже нравится твоя задница, Джем.
Она поджала свои соблазнительные губы. Я погладил пальцами ее талию и бедро, наслаждаясь тем, как ее глаза затрепетали, закрываясь от этого ощущения.
— Я всегда представляла себе все по-другому…
— Как это, по-другому?
— Быть близкой с мужчиной. Мама никогда не говорила со мной об этом, но однажды тетя увидела меня в джинсах и футболке и сказала, что я прошу мужчин прикоснуться ко мне, если так одета, и что мужчины движимы своими желаниями и не смогут сдержаться, если я не прикроюсь.
Я усмехнулся.
— Что за чушь собачья, — проворчал я. Я приподнял лицо Джем вверх. — Как бы ты ни одевалась, только придурок может подумать, что ты напрашиваешься на это. А то, что мужчины не могут сдерживаться после определенного момента, это
