– Мне кажется, это кровь, – скорчила гримасу Хадия.
Фатима перешла к следующей странице. «Печать». После этого слова нечитаемо.
Она пролистала остальное, пока Хадия читала: «Сказал о… Отдал… Неправильно… Обманули… Посланники… Рабство… Проклятый. Проклятый. Проклятый». Единственное слово на последних страницах становилось все более неразличимым под брызгами крови.
– Попытка признания, – сообразила Фатима. Она посмотрела на Сиву, который прикрыл глаза рукой, потом на корзину с трепещущими языками. – Вы пытались написать о том, что сделали. Но даже за такую малость были наказаны. Это самозванец заставил вас отрезать язык. – Ее охватила жалость. Сколько раз он так мучительно себя калечил? Схватив ближайший табурет, сделанный для джинна – а значит, размером со скамейку, – она подтащила его поближе и села. К ней присоединилась Хадия. Может, получится найти другой способ.
– Вам нравятся скачки, – сказала Фатима, указывая на фреску.
Сива опустил руку и посмотрел на картину.
– Они прекрасны, когда бегут, – ответил он. Значит, джинн способен нормально разговаривать. Если речь не идет о самозванце.
– У меня есть кузина, которая делает ставки на верблюжьих бегах, – посочувстовала Хадия. – Слишком много. Как вы. Это болезнь.
– Я просто должен был оставаться архивариусом. – Лицо Сивы сморщилось. – Это была моя страсть. До скачек. Они стали моей страстью. Из-за них я потерял работу и был готов на все, чтобы раздобыть деньги – чтобы продолжать ходить на скачки. – Он указал на букмекерские купоны на полу. – Я не знаю, как остановиться!
Фатима могла только представить. Джинны чем-то походили на людей, перенимая пороки и привычки. Но в их случае все было хуже. Их страсти поистине становились ненасытными и неутолимыми. Почти так же плохо, как у големов.
– Вы взяли список у ангелов, чтобы обеспечивать свои ставки. Должно быть, братство Алистера Уортингтона показалось вам золотой жилой.
– Я думал, что продам всего несколько предметов, – тоскливо отозвался Сива. – Но дело все разрасталось.
– Когда вы поняли, что ангелы вас используют? – спросила следователь. – В вашем признании вы написали слова «Обманули» и «Посланники». Это они позволили вам взять список. Должно быть, вы об этом догадались. Зная, что воровать у них нелегко. Но вы продолжали. Ради денег. – Если бы оранжевое лицо джинна могло покраснеть, оно бы уже налилось багрянцем. Он повесил голову. – Мы здесь не для того, чтобы судить. Но нам нужно узнать об одной вещи, которую вы украли не для Алистера Уортингтона. Вы украли ее для кого-то другого.
Лицо Сивы мгновенно задергалось – магия начала действовать.
– Мы не будем называть имен напрямую, – поспешно добавила Фатима. – Может, у нас получится поговорить, не заставляя вас причинять себе вред.
Джинн вгляделся в ее лицо и уступил:
– Я попробую. Чтобы помочь исправить то, чему я помог свершиться. – Похоже, Сива, как и предводительница Сорока леопардиц, нуждался в искуплении грехов.
– Вы можете кивать или качать головой на вопросы?
– Нет, если они будут касаться… – Его губы сжались, не в силах закончить фразу.
Конечно, это будет непросто. С магией никогда не бывает просто.
– Самозванец просил вас украсть Печать Сулеймана, – начала она.
Сива заметно напрягся, прежде чем заговорить:
– Каждый говорит: «Моя вера истинна, а те, кто верит в других богов, верят в ложь и враги Господа. Как моя вера кажется мне истинной, так другие считают истинной свою веру; но истина одна!»[91]
– Мне кажется, это такой длинный способ сказать «да», – рассудила Хадия.
«Один есть», – подумала Фатима.
– Вы рассказали самозванцу о кольце?
– «Разговоры об этом, чтение книг и упражнения не помогают. Такое знание душа получает от души», – отрывисто ответил джинн. – «Дожидайся просветляющей раскрытости, как если бы твоя грудь наполнялась светом!»[92]
– Думаю, он говорит, что самозванец сам о нем узнал, – перевела Хадия. – Ангелы тоже сказали, что некоторые люди обладают достаточной волей, чтобы видеть сквозь их магию. И тот марид, он говорил, что кольцо обладает разумом. Что оно раскрывается только перед теми, кто, по его мнению, может им пользоваться.
– Айва, – похвалила Фатима. Новенькая была хороша в этом. – Самозванец увидел кольцо в вашем списке и попросил его достать. Скорее всего, сначала вы отказались. Но вы нуждались в деньгах.
Джинн скорчился в порыве самобичевания, уголки рта опустились еще ниже:
– «Ученый человек, которого ты обвиняешь в неповиновении Божественному закону, знает, что он не повинуется, как ты знаешь, когда пьешь вино или требуешь лишек или позволяешь себе злословить, лгать и клеветать. Ты знаешь свой грех и поддаешься ему, не по неведению, но потому что тобой овладело плотоугодие»[93].
Хадия сосредоточено нахмурилась, расшифровывая:
– Он признаёт свою слабость.
– Последний вопрос, – сказала Фатима. – Деньги, пересланные за кольцо. Они пришли от самозванца?
Когда он попытался заговорить, лицо Сивы исказилось от вины.
– У вас болезнь, – утешила Хадия. – Человек, который об этом знал, воспользовался вашей слабостью. Те… ангелы… знали об этом и тоже воспользовались. Это настоящее злодеяние. – Она посмотрела на Фатиму. – Думаю, для подтверждения этого достаточно.
Фатима согласилась. Нет смысла еще больше будоражить джинна.
– Теперь мы знаем наверняка. Самозванец – тот же человек, что и А.У. из учетной книги Портендорфа. Мы знаем, кто это. Он украл кольцо. И воспользовался им, чтобы стать Хозяином Джиннов. Все, что он делал, его таинственные силы, – проистекает из этого кольца, заставляя джиннов использовать магию на его благо.
– Спаси Аллах, – прошептала Хадия, прижав руку к сердцу. – Как нам остановить такое зло?
– Мы вернем кольцо. Даже если для этого придется отнять ему руку.
Она встала, уже в мыслях о том, что делать дальше, как вдруг Сива схватил ее за предплечье. Лицо джинна застыло маской тревоги.
– «Соратников ты не желаешь пышногрудых?» – взревел он. – «Как нравится тебе подвергнуться лесного льва суду?»[94]
