— Помните «Фобос», Александр Андреевич? — произнёс всё тот же голос из темноты тогда, когда экс-Император уже и не ждал ответа. — Вы приехали тогда посмотреть на испытания первых образцов лично. Профессор Павлов тогда расстарался: смог организовать настоящее шоу: десятилетняя девочка с кухонным ножом против… уссурийского тигра, которому она макушкой даже до нижней челюсти не доставала, выпрямившись и встав на носочки. Помните? Она его в тот раз-таки зарезала… сама, правда, тоже не выжила — тигр задел её лапой. Всего один раз. Ей хватило. Эффектная демонстрация «лекарства от страха», не правда ли?
— Помню, — ответил экс-Император.
— Девочку звали Томоэ. Ниппонка. Из беженцев. Томоэ… Кацура Томоэ.
— Вот, значит, как… — тяжело вздохнул экс-Император и потёр пальцами переносицу.
— Она умерла ДО того, как «Фобос» использовали на мне. До того, как я потерял способность испытывать эмоции. Не только страх. Любые эмоции.
— Как же банально… — проговорил экс-Император. — Месть… просто месть… я-то ожидал от тебя чего-то эдакого. Чего-то большего, масштабного, нетривиального… а ты всего лишь очередной банальный мстюн… — сказав это, Александр затушил в портсигаре очередной окурок и вытащил новую сигарету.
— А к чему сложности, Александр Андреевич? — раздался голос из темного угла. — У меня не так много желаний. И большинство из них родом оттуда, из того времени, когда я ещё мог чувствовать. Одно из них было: превратить Вашу жизнь в ад. Вырвать Вашу душу так же, как Профессор Павлов вырвал для вас душу из маленькой девочки Томоэ… я захотел, и я это сделал.
— Так уж и в ад? — хмыкнул Александр Кровавый.
— А разве нет? Ваш брат, Константин. Помните? Помните, как Вы с ним были дружны в детстве? Ваш «младшенький»? Он поддержал попытку переворота против Вас, и я убил его… по Вашему приказу.
— Тварь! — зарычал экс-Император. — Это ты его? Ты его заставил?!
— Нет. Зачем же? — легко ответил голос из темноты. — Я всего лишь подкинул Директору СИБа немножко грязи-компромата на милого мальчика Костеньку… который тоже… любил девочек. Маленьких… и мальчиков. Ему было без разницы. Директор СИБ уже дальше сам смог убедить Костеньку поучаствовать в «благом деле», имея такие козыри на руках. Но Вы ведь знали про его «маленький грешок»? Правда?
— Тварь! — сломал в сжавшемся кулаке только что взятую сигарету экс-Император.
— Семечкин… Ваш верный «оруженосец». Человек, которому Вы доверяли, как самому себе… Мясник красиво над ним поработал. И над ним, и над его танцовщицей… Хотя, чего я Вам рассказываю? Вы же смотрели отчёт с фотографиями?
— Так Семечкин не предавал? Это всё ты?
— Почему же? Предал. Я просто не дал Вам умереть в его ловушке. Ну и организовал той танцовщице главную роль на том выступлении, после которого Вы пригласили её к себе… через Семечкина… — экс-Император уже не мог ничего сказать. Он просто нечленораздельно рычал.
— У Вас ведь нет больше друзей. Вы же сам считали их «непозволительной слабостью для Императора»?.. А завтра Вас возненавидит жена… и сын. Хотя, у Вас есть шанс избежать её ненавидящего взгляда завтрашним утром: Вы можете убить её сейчас, ночью, пока она ещё спит… Ивана, извините, я Вам убить не дам.
— У меня есть и другой выход! — зло рыкнул Александр и выхватил из кармана халата пистолет, который сначала направил в угол, из темноты которого звучал голос, потом быстрым движением приставил его дулом к своему подбородку. — Я могу убить себя сейчас!
— Да? — вышел из темноты Кашим и с любопытством посмотрел на Александра. — Можете?
— Могу!
— А Кацура Кин вот не смог, — не пытался предпринять никаких действий юноша со взглядом ангела. Он просто смотрел. С любопытством ребёнка, проткнувшего живую осу булавкой и теперь наблюдающего за тем, как она извивается, жалит воздух и пытается перегрызть металлический стержень.
Экс-Император снова зарычал, дёрнул рукой, пытаясь дёрнуть лишь пальцем, но нажать всё равно не смог. Он не смог заставить себя убить себя. Он выкинул руку вперёд и высадил всю «обойму» в ненавистного Кашима. Вот только бесполезно — там, куда он стрелял, этого демонёнка не было. Там стояло большое зеркало, в котором он отражался. Сам он стоял в другом месте. К моменту, когда Александр это понял, заряда в батарее уже не осталось вовсе.
Он с раздражением и отчаяньем бросил бесполезным уже пистолетом в настоящего Кашима, но, естественно, не попал.
— Тварь… — устало выдохнул он. — Если ты так наказал Кацуру… боюсь представить, что ты сделал со своими родителями… — и закурил предпоследнюю сигарету из портсигара.
— Ничего, — пожал плечами Кашим. — Я их не нашёл. Просто не нашёл.
— Найдёшь, — с иррациональной уверенностью сказал Александр. — Найдёшь. Ты — найдёшь…
— Возможно, — не стал спорить Кашим. Экс-Император какое-то время курил молча, постепенно теряя владевшую им до этого злость.
— А твоя «Прививка»? Зачем она? Если всё дело в банальной мести, то зачем?.. — спросил он.
— Не месть — желание. Я не мщу — в этом нет никакого интереса, я просто выполняю свои желания. Захотел устроить Вам и Кацуре Кину ад на земле — устроил.
— А прививка?
— Да был там один дедок… добровольцем в проект записался. Сам тоже из «беохалатников». Хотел перестать бояться старости и смерти… Умер без страха — свалился со спидера на испытательном треке базы.
— И ты?..
— Я воплотил его желание, как своё… — пожал плечами Кашим. — Оставлю Вас докуривать. Советую выспаться — у Вас завтра отвратительный и тяжёлый день. А у меня ещё есть дела, — сказав это, Кашим бесшумно растворился в тени. А Александр с ненавистью и сожалением посмотрел на оставшуюся последнюю сигарету.
* * *
Глава 55
* * *
Иван завершил разговор и собирался-было спрятать коммуникатор обратно в карман, но именно в этот момент ему в руки влетела дёргающаяся, изрядно похудевшая отрубленная кисть Говоруна.
Это было так неожиданно и, что уж скрывать, страшно, что Император дернулся, отпрыгнул, как заяц, и едва сдержался от того, чтобы вскрикнуть, словно маленькая девочка при виде паука или крысы. После двух резких взмахов руками ему всё же удалось отцепить от себя и отбросить своевольную конечность. Вот только коммуникатор он при этом выронил. Да так неудачно, что тот залетел прямо под продолжающий дёргаться труп Говоруна. В лужу натёкшей с обрубка шеи до того, как этот обрубок успел зарубцеваться, крови.
Кашим… смеялся, держась за живот свободной от меча рукой и время от времени ей же утирая выступающие слёзы. Естественно, что рука на Ивана «прыгнула» не сама по себе, её поддел кончиком ножен и подкинул вверх, в сторону Императора Кашим, которому это показалось остроумным.
— Не смешно! — сердито сказал Кашиму Иван, от чего тот только сильнее принялся смеяться. — Дурацкое у тебя чувство юмора! Как мне теперь комм доставать?
